Убежище

Кастро Адам-Трой

— И что?

— А то, что сведение этого священного союза к юридическому трюку, всего лишь лазейке, которой некто беспринципный может воспользоваться ради выгоды, для меня столь же чудовищно, как убийство — для вас. Оно принижает все, что я есть. Все, чем одиночные версии Осцина и Скай сознательно решили пожертвовать. Поэтому нельзя допустить, чтобы той композитной личности убийство сошло с рук. Я подобного не допущу… и Андреа тоже, по этой же причине.

Именно последняя фраза дала Бенгид намек. До сих пор она слышала, но не совсем понимала смысл слов, поскольку

их состояние было слишком чуждо для ее опыта.

И реакция ее оказалась такой же, какую я ожидала, как и у других за несколько коротких месяцев. Она заморгала, прищурилась, ощутила размер предстоящего прыжка… а потом, ошеломленная, сделала его.

Она попыталась отвергнуть это прозрение, словно оно было неким веществом, которое ее тело распознало как яд. А потом уставилась на мою бритую голову и свела все воедино:

— Андреа? Ты… ты?..

Я ответила ей одной из своих редких улыбок:

— Нет. Я все еще одинока, если ты это имеешь в виду.

— Н-но ты…

— Для этого я и брала отпуск. Мы намеревались начать процедуры, когда меня вызвали. Мы лишь отложили их до возвращения в Новый Лондон. Через несколько месяцев мы трое станем частями кого-то нового. Кого-то лучшего.

Она так и застыла с открытым ртом и смесью шока, изумления, ужаса и печали на лице… даже с примесью боли и утраты, которые меня удивили, потому что исходили от человека, которого я никогда не пускала в свою жизнь.

Наверное, мне придется это исправить до того, как я отсюда улечу.

Но не сейчас.

— А теперь, — сказала я, вставая, — с твоего разрешения я хотела бы поговорить с арестованными.

На время нашего совещания Гарримана и Дияменов развели по отдельным камерам. Когда я уже сидела за столом следователя, их привели снова. Они вошли по-стариковски ковыляя, из-за нейроингибиторных колец, охватывающих шею каждого.

Обычно я не требую, чтобы заключенных приводили, ограничив их физические возможности: на теле у меня скрыто достаточно оружия, чтобы справиться с кем угодно. Но в данном случае эту предосторожность я оценила. Связанные пары — и, разумеется, триады — известны необыкновенной ловкостью движений, и даже подготовленному одиночке почти невозможно одолеть их в схватке.

Без специальных колец, снижающих координацию движений до уровня неомоложенного девяностолетнего старика, эта троица без труда убила бы меня в приступе гнева.

На какую-то секунду я с мрачным удовлетворением отметила, что если замечательная троица совершит подобное, то это послужит веским аргументом для решения чертовой обвинительной проблемы.

Подследственный уселся в предпочитаемом порядке: Гарриман — в центре, две молчаливые женщины — по бокам.

— Вы здесь новенькая? — спросил он.

— Да, сэр. Я советник Андреа Корт. Полномочный прокурор судьи-адвоката [2] Дипломатического корпуса Конфедерации.

Он удивленно приподнял бровь:

— Никогда не слышал о таком титуле — «полномочный прокурор».

— Ничего удивительного. Он был введен специально для меня.

Нагловатая улыбочка, тронувшая уголки его губ, не отразилась на бледных лицах Дияменов, которые оставались невозмутимыми, укрывшись за фасадом кататонии.

— Впечатляет. Но если вы из Дипкорпуса, то позволяете себе выйти за пределы своей юрисдикции, не так ли? Насколько я понимаю, в данном деле нет обстоятельств, относящихся к любому суверенному правительству, кроме Нового Лондона.

2

Судья-адвокат в США — консультант по правовым вопросам в военном суде, обвинитель.

— Таковых обстоятельств нет, — подтвердила я. — Советник Бенгид вызвала меня только для того, чтобы я высказала свое мнение о некоторых юридических нюансах дела. Как только они будут уточнены, я, скорее всего, никогда вас больше не увижу.

Он взглянул на мою голову:

— Понятно. Могу предположить, что вас вызвали как эксперта по связанным личностям.

— Вряд ли меня можно назвать экспертом, сэр.

— Полагаю, что окончанием этого предложения должно стать слово «пока». Но уже скоро, верно, советник? Кажется, я ощутил в вас ауру пилигрима. Вы уже назначили дату начала процедур?

Мне уже довелось узнать, что значит жить с любовниками, способными формировать эмоциональные связи вдвое лучше нормального человека, но Порриньяры никогда не использовали эту способность, кроме как для разоблачения моих самых экстравагантных эмоциональных претензий. Я имела дело и с другой парой, обладающей более глубокими и темными способностями, но и они не использовали их против меня.

Сейчас же мне предстояло оказаться умнее и хитрее преступника, который равнялся человеку в кубе.

Я решилась на стратегическое отступление:

— Да, мы начнем очень скоро.

Его улыбка изобразила искреннюю теплоту:

— Я завидую вашему будущему путешествию. Обещаю, все будет совершенно не так, как вы ожидаете.

— В самом деле? И как же?

— Могу лишь повторить: совершенно не так. Вы наверняка думаете, что просто добавляете себя к тому, кого выбрали в партнеры. Но когда вы создаете эти новые нервные соединения, реально вы не складываете личности, а умножаете их. Вы создаете эквивалент нового молекулярного вещества со свойствами, которые совершенно отличаются от свойств вошедших в него отдельных базовых элементов.

— Например, чувство вины, — предположила я, попытавшись вернуть разговор на тему преступления.

Он почти отечески усмехнулся:

— Я всегда был готов охотно признать содеянное и понести наказание, какое власти сочтут подходящим.

— И, конечно же, понимаете, что у властей возникли некоторые проблемы с определением подходящего наказания.

— Конечно. И даже, признаюсь, предполагал подобное. В конце концов, ведь это Гарриман размахивал тем гаечным ключом, это руки Гарримана обагрены кровью. Но я соглашусь с любым обвинением, каким бы оно ни было.