Убиение Андрея Киевского. Дело Бейлиса – "смотр сил"

Назаров Михаил Викторович

Мне указали, что есть один студент, г. Голубев, который занимается рьяно розысками, и он может составить мне протекцию и указать родителей... Через несколько времени заехал ко мне Голубев и мы отправились с ним на место... и по дороге я попросил его, нельзя ли поехать к пещере... Когда мы подошли к забору, увидели, что дыры заделаны, и заделаны свеже... Оказалось, что все отверстия были тщательно заделаны, хотя и на скорую руку. Я подошел к той доске, где я пролазил раньше, и оказалось, что она было забита сверху, а нижняя часть не прибита...

Через некоторое время пронесся слух, что убийство это ритуальное. Услышав это, жена моя просила меня поменьше вмешиваться в это дело. Через некоторое время я получил от следователя повестку. Жена была очень испугана этим... Потом жена взяла с меня клятву, что я буду осторожен и не подвергну себя и семью свою опасности...

Прокурор: И вы говорите, что вас возмутило убийство?

Свид.: Да. Меня, кроме того, возмутило убийство еще и потому, что оно напомнило мне рассказ своего отца о том, что в 30-х годах было совершено преступление, похожее по своему характеру на это. Преступление, о котором рассказывал отец, было ритуальное убийство...

Председатель: Вы поехали сейчас же, как получили сведения об убийстве?

Свид.: Когда выяснилось, {474} что полиция почему-то ищет в совершенно другом конце.

Председатель: Значит, прошло несколько дней после обнаружения трупа?

Свид.: 2–3 дня...

Председатель: Какое расстояние, примерно, от Никольской Слободки, где жила мать покойного, до того места, где нашли труп?

Свид.: Верст 5, вероятно, если не больше...

Шмаков: У вас дети есть?

Свид.: Трое... маленькие.

Шмаков: Ваша жена почему заклинала вас быть осторожным?..

Свид.: ...Потому что, когда началось следствие, то все свидетели по неизвестным причинам умирали.

Шмаков: Как все?

Свид.: Не все, а те, которые, по нашему мнению, были очень серьезны.

Карабчевский: Какие? Назовите...

Свид.: Вот, дети Чеберяк[овой], городовой, который первый увидел труп, был убит, г. прокурор вдруг умирает. Было что-то фатальное в этом. Умер свидетель, который хорошо показывал, Колбасов. Смерть за смертью, это ужас на всех нагнало... В то время еще не все умерли, но слухи призрачные носились по городу...

{475} ...Прокурор: Вы говорите, что... поехали на место обнаружения трупа и пришли к известному заключению. Затем вы поехали посмотреть на мать убитого... и она произвела на вас такое впечатление, что она убить не могла?

Свид.: Да.

Прокурор: Потом вы прочли, что преступление раскрыто, что убийцы найдены?

Свид.: Я не мог допустить, чтобы родители могли убить.

Прокурор: А вы говорили с некоторыми другими, других взглядов, что же они говорили, что вот полиция нашла, наконец, убийц?

Свид.: Издевались над такой версией.

Прокурор: И в полиции издевались?

Свид.: Околоточный надзиратель [по современному – начальник районного отделения. – И.Г.] прямо хохотал...

Прокурор: ...Были ли люди, которые говорили, что убийцы найдены – мать и отчим?

Свид.: Находились... Один такой человек был, он у меня маклером работал, – еврей, так вот и еще некоторые евреи говорили, что, наверное, родители убили.

Но среди христиан я не слышал такого мнения... Тогда начали поднимать вопрос о том, нельзя ли разыскание этого дела частным образом произвести... Так как я имею некоторые связи с коммерческими людьми и сам обладаю капиталом и не отказываю в пожертвованиях на различные цели, то ко мне обратились с просьбой, не могу ли я собрать известную сумму для найма агентов, которые вели бы параллельно с правительственными агентами особое расследование. Тогда, именно в этот момент, жена моя окончательно восстала против того, чтобы я способствовал проведению этой идеи в действительность и окончательно потребовала, чтобы я выехал из Киева. И я {476} выехал совсем...

{476} Тринадцатый день 7 октября 1913 г.

Показания Бразуль-Брушковского [76]

... Бразуль-Брушковский: 21-го марта 1911 г. в газетах появилась заметка о том, что на Лукьяновке в пещере найден труп убитого мальчика... Вокруг убийства поднялся шум, разговоры, слухи заинтересовали многих, в том числе и меня как газетного работника. Проходит еще несколько дней и я узнаю, что дело от судебного следователя Медведева переходит к следователю по особо важным делам Фененко. Это обстоятельство еще более усилило внимание мое к делу... В разговоре с моими товарищами по газетной работе мне пришлось узнать, что существуют различные слухи о том, кого в убийстве подозревают. Больше всего говорили, что убили родные... Розыски производил Мищук...

76

Справка из дела Киевского Охранного Отделения на Степана Ивановича Бразуль-Брушковского:

«Бразуль-Брушковский Степан Иванович, сын коллежского ассесора, сотрудник газеты "Киевская Мысль", как видно из сообщения Начальника Волынского Жандармского Отделения от 21 июня 1903 года за №545, состоял в партии социалистов-революционеров. В 1908 году Бразуль-Брушковский привлекался к переписке в порядке положения о Государственной охране, но чем дело о нем окончилось в Отделении сведений нет.

В том же году, будучи редактором-издателем "Подольского Вестника", он за № 32 означенного "Вестника…", был оштрафован на 500 рублей, а ввиду несостоятельности 2-го февраля был заключен в тюрьму и предан суду, газета же его была закрыта и № 32 был конфискован... 28 июля 1909 года в его квартире был произведен безрезультатный обыск с целью задержания Бази Бенционовны Обшанской, состоящей в партии социалистов-революционеров... В 1911 году Бразуль-Брушковский проходил по наружному наблюдению в г. Киеве по партии социалистов-революционеров, под кличкой "Невский".

В том же году Бразуль-Брушковский состоял официальным редактором издающейся в Киеве ежедневной газеты "Киевская копейка" леваго направления и в административном порядке был подвергнут взысканиям два раза по 300 рублей, с заменой в случае несостоятельности арестом при полиции на 2 месяца каждый раз. Оба раза Брушковский внес штраф…» (Дело по наблюдению за сотрудником редакции "Киевские вести" Бразулем-Брушковским (наблюдательная кличка "Невский") принадлежащим к партии эсеров. ЦГИАУ. Ф. 275. Оп. 1. Д. 2351. Л. 10) – Ред.

{477} ...В начале мая... в "Земщине" появляется большая корреспонденция, в которой прямо говорится, что это ритуальное убийство. Конечно, такое предположение меня очень удивило... Непосредственно после этого появилась в том же духе корреспонденция в "Новом Времени"... Все это, конечно, значительно усилило мое внимание к этому делу. Затем я узнаю, что работой Мищука остались недовольны и вместо него начальником сыскного отделения был назначен Красовский... Сначала только интересуясь делом, а затем мало-помалу стал принимать активное участие в розысках. Я предложил Красовскому совместно с ним работать, но он ответил, что сам будет работать... Когда был арестован Нежинский и другие, тогда я понял, что Красовский возвращается на тот же путь розысков, по которому шел и Мищук, предполагая, что его убили родные. В июне месяце была арестована по этому делу Чеберякова. Я был в недоумении... Проходит июнь месяц, я узнаю совершенно случайно, что происходит арест еврея Менделя Бейлиса... Я был в полном недоумении, потому что, с одной стороны, у меня были сведения о том, что имеется много улик на родных Приходько, а с другой стороны – арест еврея и слова Красовского о том, что "нельзя же невинного человека привлекать к делу". Стало очевидно, что расследование пошло по определенному пути, что против этого еврея создается специфическое обвинение... Так проходит весь август, я узнаю, что Красовский уезжает. Перед его отъездом я ему говорю: «расскажите, как же дело»... Он ответил: «Ничего больше рассказывать не буду, а скажу {478} одним словом: тут все дело, вся загадка в Вере Чеберяковой, беритесь за Веру Чеберякову и если вам удастся, то дело раскроется»...

В сентябре месяце... приходит на квартиру ко мне Выгранов и говорит: «давайте будем вместе работать. Вы знаете, что я работал по этому делу и хочу его раскрыть, я знаю, что вы тоже заинтересованы, чтобы это дело было раскрыто»... В конце сентября состоялось наше знакомство с Верой Чеберяковой... Меня приняли очень любезно, говорили совершенно о посторонних вещах. Она стала мне жаловаться: «Мне житья не стало от полиции и сыщиков, все на меня напали, судебный следователь Фененко требует меня постоянно к допросу. Семья почти разбита, потому что муж со службы уволен, дети отравлены»... Затем она говорила: «хотите, приходите, рада помочь вам, я расскажу вам все, что знаю. Во всяком случае, я невинно страдаю за это дело...».