Убик (сборник)
Шрифт:
– Они почти всегда добиваются положительных результатов. По статистике, как говорит Фогельзанг…
– В нашем случае у них ничего не выйдет.
– Тебе откуда знать?
– Интересно, есть ли в Цюрихе люди Рэя Холлиса?
– Конечно есть. Но пока мы договоримся насчет прогноста, результат будет известен.
– Все-таки я его вызову. – Джо вскочил и огляделся в поисках видеофона. – Прямо сейчас. Дай двадцать пять центов.
Эл покачал головой.
– Ты не забывай, – сказал Джо, – что являешься моим подчиненным. И должен выполнять все мои требования, иначе вылетишь
– Корпорацией Ранситера руководит человек, не имеющий при себе пятидесяти центов! – Эл кинул Джо монету. – Не забудь прибавить к зарплате.
Джо вышел из переговорной и зашагал по коридору, рассеянно потирая лоб. «До чего необычное место, – подумал он. – Между жизнью и смертью. А я теперь возглавляю Корпорацию Ранситера. Я – и еще Элла, которая мертва и может разговаривать, только когда я прикажу ее оживить».
Согласно завещанию Ранситера, автоматически вступившему в силу, Джо принимал на себя руководство Корпорацией до того момента, пока Элла или Элла и Ранситер, если его удастся оживить, не отыщут ему замену. В последнем случае решение Глена и Эллы должно быть единодушным. «Может быть, – подумал Джо, – они решат, что я должен остаться у руководства. Хотя вряд ли. Человек, не способный разобраться с собственными финансовыми проблемами?.. Очевидно, это я и хочу услышать от прогноста Холлиса. Стану ли я директором фирмы. Это, конечно, стоит узнать. Да и не только это».
Джо нашел видеофон, поднял трубку, послушал гудок и опустил в приемник монету Эла.
– Простите, сэр, но монета вышла из употребления. – Раздался щелчок, и презрительно отвергнутая монета зазвенела у ног.
– В чем дело? – Джо неловко отступил, поднимая двадцать пять центов. – С каких это пор деньги Североамериканской Конфедерации стали недействительными?
– Простите, сэр, но вы не давали мне денег Североамериканской Конфедерации. Ваш двадцатипятицентовик – вышедшая из употребления монета Соединенных Штатов Америки, отчеканенная на монетном дворе Филадельфии. Сейчас она представляет исключительно нумизматический интерес.
Джо посмотрел на монету. На потемневшей поверхности был выбит профиль Джорджа Вашингтона. И дата. Монете было сорок лет. Она давно вышла из употребления.
– Я могу чем-нибудь помочь, сэр? – любезно поинтересовался служащий мораториума. – Я видел, автомат не принял вашей монеты. Позвольте взглянуть? – Он протянул руку, и Джо дал ему деньги США. – Хотите десятифранковый швейцарский жетон? Автомат его примет.
– Прекрасно, – пробормотал Джо, опустил жетон в приемник и набрал международный бесплатный номер бюро Холлиса.
– Таланты Холлиса. – На экране появилось женское лицо, природную красоту которого оттеняла современная косметика.
– О, мистер Чип, – узнала его дежурная. – Мистер Холлис предупреждал о вашем звонке.
«Прогносты», – подумал Джо.
– Мистер Холлис, – продолжала девушка, – распорядился связать вас непосредственно с ним. Он хочет лично помочь вам в решении ваших проблем. Подождите, пожалуйста, я соединю. Буквально один момент, мистер Чип, и вы услышите мистера Холлиса. Всего доброго.
Девушка исчезла, перед Джо Чипом мерцал пустой серый экран.
Потом возникло мрачное синюшное лицо, жуткая физиономия без туловища и шеи. Глаза собеседника походили на бракованные бриллианты, они сверкали, но граней не было, и свет рассеивался во все стороны.
– Здравствуйте, мистер Чип.
«Так вот как он выглядит», – подумал Джо. Фотографии не могли передать сути этих неверных линий и смещенного плана, словно лицо уронили, разбили вдребезги, а потом склеили – но уже не так.
– Я направляю в Общество подробный рапорт об убийстве вами Глена Ранситера. Остаток своих дней вы проведете за решеткой. – Джо ожидал от лица на экране хоть какой-то реакции, но тщетно. – Мы знаем, что это сделали вы, – сказал он, чувствуя всю бессмысленность своих действий.
– По сути вашего звонка, – произнес Холлис шелестящим голосом, и Джо показалось, что куча змей переползают друг через друга. – Мистер Ранситер не…
Дрожащей рукой Джо повесил трубку.
Тем же коридором он вернулся в переговорную, где Эл Хаммонд пытался собрать рассыпавшуюся в пыль сигарету.
– Фогельзанг тебя ищет, – проворчал Эл. – Темнит, хотя и так ясно, что у них ничего не вышло. Готов поклясться, что прямо он ничего не скажет, будет ходить вокруг да около, а в конце выяснится, что результат отрицательный. Что будем делать?
– Прикончим Холлиса.
– Холлиса мы не потянем.
– Общество… – Джо замолчал. В переговорную вошел Фогельзанг. Выглядел он взволнованно, хотя всеми силами пытался подчеркнуть свою спокойную, исполненную достоинства уверенность.
– Мы сделали все, что в наших силах. При столь низких температурах сопротивление практически отсутствует. На выходе должен быть четкий и ясный сигнал, но все, что мы получили, – это фоновый шум частотой шестьдесят герц. Как бы то ни было, не забывайте, что первоначальное размещение мистера Ранситера в саркофаге осуществляли не мы. Прошу вас это учесть.
– Мы учтем. – Эл тяжело поднялся и посмотрел на Джо. – Думаю, это все.
– Надо поговорить с Эллой.
– Сейчас? Не лучше ли подождать до завтра? Выспишься и заодно определишься, что именно ты хочешь ей сказать.
– Пойти сейчас домой – значит пойти к Пат Конли. Я не в состоянии с ней общаться.
– Сними номер в гостинице. Исчезни. А я вернусь на корабль, скажу нашим и проинформирую Общество. Ты можешь дать мне письменное поручение. У вас есть бумага и ручка? – обратился Эл к Фогельзангу.
– Знаешь, с кем бы я поговорил? – спросил Джо, когда владелец мораториума выскочил из комнаты в поисках письменных принадлежностей. – С Венди Райт. Она знает, что делать. И я ценю ее мнение. Хотя знакомы мы очень мало.
Джо заметил, что в переговорной негромко звучит музыка. Она звучала и раньше. Как в вертолете.
– Dies irae, dies ilia, – пели сумрачные голоса.
Верди, сообразил Джо. Наверное, Фогельзанг собственноручно включает музыку в девять утра, как только появляется на работе.