Убить бессмертие
Шрифт:
— Ты что? — возмутился Леня. — А если это всего лишь охотники?
— Ну, вы там определитесь меж собой, — хмыкнул Мовчун. — А нам по барабану, нам жить охота.
— Осталось оповестить Артиста, — нахмурился Леня.
Но тут Борщевский поднял палец и скосил глаза. Потом осторожно и легонько пальцем три раза стукнул по микрофону коммуникатора, который был укреплен возле его щеки. Значит, Ливанов сам вышел на связь. «Как у них все слажено, — подумал с восхищением Леня. — Даже на расстоянии друг друга понимают без слов».
— Артист, — тихо прошептал Борщевский в микрофон, — это Стусло. Будем прорываться к мостку. Видишь правее этой хижины спуск и ступени? Там и мосток. На поражение стрелять запрещаю, только давим на психику. По моей команде начнешь палить им над головами и под ноги, потом мы атакуем. С шумом! Проскакиваешь к берегу и занимаешь позицию на берегу. Прикроешь наш переход. На том берегу мы заляжем и прикроем твой отход. Взорвешь за собой мосток и к лесу. Понял?
Ливанов постукиванием по микрофону утвердительно ответил. А Леня представил, что сейчас произойдет, и ему сделалось нехорошо. Он понял команду Борщевского, но насколько это вообще осуществимо — стрелять, пугать, не поражая? Сейчас такая неразбериха начнется, тут каждый в каждого палить начнет. Однако вынырнувшая из далекого прошлого привычка подчиняться приказам командира в боевой обстановке сделала свое дело. Все ограничилось лишь легким сомнением. Эти ребята «правят бал», и им решать.
Борщевский сделал знак Мовчуну рукой и указал направление. Леня выжидательно посмотрел на командира. Ему последовал такой же молчаливый приказ идти замыкающим, и он невольно хмыкнул. В него не верят? А еще в свои ряды заманивали, а тут, похоже, за хворого считают. Но изменить свое мнение ему пришлось довольно скоро.
— Артист, начинай, — сказал Борщевский в микрофон и весь подобрался для броска вперед.
Леня вздохнул, посмотрел на свои пустые руки и тоже изготовился к броску. Его дело — спасать контейнер, и он прижал к себе плотнее сумку-холодильник. Содержимое придется закрывать своим телом. Слишком дорого за него уже заплачено. Память о погибших ни в чем не повинных людях требовала этого.
Истошный вопль раздался слева, и тут же по кустам стал молотить длинными очередями автомат. Треск сучьев, заходившие ходуном кусты, вопль Ливанова, который бежал вперед огромными зигзагами, то прижимаясь к деревьям, то бросаясь на землю и перекатываясь. Леня успел подумать, что создалось-таки ощущение, словно Ливанова там было «много». Он один умудрялся создавать столько шума, так действовать на психику, что невольно казалось, будто именно оттуда и происходит нападение основной части отряда.
Отчетливо грохнули два ружейных выстрела, и Леня услышал крик Борщевского. Вперед! Он рванулся за двумя товарищами. Мовчун ломился через молодой осинник и угрожающе орал, обещая всех порвать и передавить как тараканов. Сам Борщевский, меняя направление почти каждую секунду, метался то к деревьям, то к открытому участку и во все стороны палил из автомата. Он один мог распугать с десяток человек.
Леня не заметил охотников, потому что было слишком шумно, но полагал, что те наверняка бросились удирать, пытаясь укрыться в зарослях. Берег реки открылся почти сразу. Мосток Леня помнил хорошо, и за эти годы он не рухнул, его не унесло паводком. Видимо, за ним ухаживали и постоянно чинили. Значит, и зимовьем пользовались регулярно.
И тут он увидел на другом берегу грязный до невозможности «уазик». Вот это чудо! Как они сюда на нем пробрались? Наверное, можно, раз добрались. Ай да Борщевский, ай да Стусло. Леня чуть не упал, потому что под ногами снова взметнулось фонтанчиком, но теперь уже в него чуть не попали картечью или крупной дробью. Он бросил взгляд влево в сторону дома. Там под навесом лежал бородатый человек в зеленой фуражке и целился из двухстволки. Лежал он неправильно, но был ближе других охотников, поэтому и самым опасным.
Последнее, что Леня увидел, — это щепки, отлетавшие от бревен сруба прямо над головой бородача. Мужик опустил голову и шустро ужом уполз за стену дома. Кто-то очень ювелирно пугнул его автоматной очередью. Леня топал ногами уже по настилу мостка, когда до него дошло, что фуражка на мужике было форменная. Лесник, егерь охотничьего хозяйства? Вот и причина появления «уазика». Спасибо тебе, мужик, вовремя ты приехал!
— Стреляй по дому, по окнам! — швырнул Лене свой автомат Мовчун и кинулся к «уазику».
Борщевский лежал под кустом и бил по другому берегу короткими расчетливыми очередями. Леня приложил к плечу приклад автомата и ощутил давно забытое. Но сейчас ни в коем случае нельзя попадать, вернее, нужно очень аккуратно попадать мимо. Он дал две очереди, с грустью понимая, что стекла в окно охотники вставят не раньше осени.
Ливанов скатился со ступеней на склоне и побежал по мостку. Леня выждал, пока он уйдет с линии огня, и дал две очереди по верхушкам кустов, которые находились слева от дома. Дима бежал очень быстро, но в последней трети мостка ловко соскочил на мелководье и, разбрызгивая воду ногами, помчался в сторону «уазика». Он сократил путь почти на десяток метров, а это под обстрелом противника почти спасение. Грохот взрыва гранаты, и в воздух взлетела щепа от развороченных стволов настила, клубы дыма заполнили все вокруг, а на голову стали падать мелкие щепки, камушки и комки почвы с травой.
Что там сотворил Мовчун, было непонятно, но мотор машины взревел, и она почти сразу рванула задом к лесу. Пара секунд, и «уазик» скрылся за плотной стеной деревьев. Еще через несколько секунд под защитой редеющей завесы дыма вся группа собралась за деревьями у машины.
— Как там? — крикнул Борщевский.
— Зверь-машина, — ответил Мовчун с переднего сиденья. — Аккумулятор отличный, бензина две трети бака.
— Все в машину! — крикнул Стусло, кидая на переднее сиденье свой автомат и на ходу вытаскивая из кармана навигатор.
Примерно километр Мовчун вел машину на предельной скорости. В кабине все прыгали и валились друг на друга, остро ощущая народную мудрость, вылившуюся в просторечное название «уазиков» — «козлики». Леня пару раз ударился затылком о дуги, на которых был натянут брезент крыши машины, потом стал пригибаться ниже и держаться за переднюю спинку обеими руками. Помогало это плохо, но головой он уже не бился.
— Не надо вдоль реки ехать, — посоветовал он. — Там труднопроходимые места. Лучше на северо-восток или восток. Там мы, рано или поздно, выскочим на грейдер.