Убить Блогера
Шрифт:
Тимур включил фонарик айфона, – видимо, в лотерее на билеты поучаствовали не только твои фанаты, но и хейтеры.
– Позвони Володе, пусть оттащат этих в кусты, сотрут их телефоны. – Она сохраняла редкостное спокойствие.
– Уже делаю. – Пока он ставил задачу охране, Алиса села на ящик с реквизитом, согнув колено, подтянула ногу в единственной босоножке, расстегнула ремешки. – Обступали все пальцы, нужно было в берцах идти, а не в Jimmy Choo.
– Знаешь, что такое берцы? Дай посмотрю. – Он сел на корточки посветил фонариком на ее ступни, на большом пальце слева содрана кожа, небольшой кровоподтек начал синеть. – В
6
Британский капитан судна «Шарлотта» Ост-Индской компании, первооткрыватель Томас Гилберт
7
Британский политик и купец, мореплаватель, первооткрыватель Эдвард Эллис
– Ты все равно молодец. – Он перешагивал какие-то завалы, Алиса светила фонариком ему под ноги. Когда нужно было пригнуться под невысокой балкой, он прикрывал ей голову рукой, приседая ниже. Она давно не чувствовала такую защищенность, но не хотела привыкать к этому. Она не должна привязываться к нему. Тимур только ассистент, он ничего не значит для нее. Через секунду она попросила поставить ее на пол и остаток пути они шли в тишине, она не взяла его за протянутую руку, не выказывая ни капли боли от врезающихся в ступни заноз.
Тимур принес обувь, постучал в гримерку, – заходи. – Тимур смотрел на нее, стоящую возле зеркала в одном белье, она расстёгивала молнию чехла, доставая новое платье.
– Ждала, пока я приду, чтобы начать одеваться. – Тимур удивился, услышав музыку в ее гримерке, – ты слушаешь Лепса? «Я слушал дождь»… А как же Бузова?
– Обязательно. Я же блогер. – Алиса продолжала разговаривать с ним, не торопясь прикрыть свои изгибы. – Слышишь слова? Будь внимателен ко всем мелочам, всегда. Нюансы.
Он как мог сохранял спокойствие, смотря в ее глаза, – ты превратишь меня в воспоминание?
– Или ты меня…
– Намек, что я уволен?
– Никогда, пока сам не попросишь. Тебе нравится такая жизнь, у всех на виду, всё на показ?
– Ты ведь так можешь.
– Это тяжело. У меня есть всё, кроме самой себя. Нет целей, нет желаний, всё слишком легко и прямолинейно. Я получаю все, легко и просто так. Видишь, – она разжала ладонь, подходя ближе, в центре руки лежали пара сережек, скорее всего, невероятно дорогих, – их стоимость сто миллионов рублей, желтые бриллианты от Тиффани. – Тимур поймал направление ее взгляда, прямо за его спиной у двери красовалась мусорная корзина.
– Не делай этого. Отдай на благотворительность. Сто миллионов помогут приюту для животных или детскому дому.
– Ты в это веришь? – Она закатила глаза. – Разворуют. Потом у твоих кинологов по даче на шести сотках появится в каком-нибудь Переделкино-нижнем. Даже, если сама организую фонд, все-равно не смогу контролировать. Богатые люди в этой стране, все воры. Думаешь, оно достается честным путем? – Фыркнув, она с хлопком вложила серьги в ладонь Тимура, – отдай их сам, кому захочешь.
– Что за жест? Тебе с психологом по самоопределению личности нужно поговорить. А дешевле всего и проще, это съехать из своей золотой клетки, выйти на работу, пересесть с Мазератти на Мазду. Встретишь, как ты выражаешься, «нормальных людей», которые не будут ценить тебя ради благ, а получив зарплату в сто тысяч рублей, если повезет еще найти такую, начнешь и ценить, и хотеть. И выходных будешь ждать и на отпуск откладывать. Так хочешь? Но ты ведь так не сможешь.
– Не смогу. Куплю к чертям контору эту на следующий же день. Я не хочу жить так, как ты.
– Какие еще есть варианты? С деньгами плохо? В бедности плохо?
– Уже повесил на меня ярлыки?
– Нет. Никогда, наверное, не пойму тебя. – Взглядом он нашел, наконец, черный шелковый халат, поднял со стула и хотел накинуть на ее плечи, но Алиса шлепнула его по ладони.
– Ты меня уже за грудь трогал, в губы целовал, чего мне стесняться? – Она взяла коробку с обувью, повернулась к нему и нагнулась ровной спиной вниз к ступням, застегивая ремешки вокруг пораненной ступни, демонстрируя ему свой задний фасад в тонких стрингах. Дверь щелкнула и закрылась, Тимур ушел.
Из-под купола на зрителей сыпались фольгированные шары сердечки, их заказали десять тысяч, блогеры раздавали пакеты с призами, к ним присоединилась и Алиса. Би-2 исполняли «Реки Любви», Алису пригласили несколько раз, но она всем отказала. Она смотрела на Тимура, помахав ему, он сделал шаг вперед, но тут его обошел Натан, – извини, приятель, это она меня зовет. Мы готовили закрывающий шоу танец.
Натан обнял Алису одной рукой за талию, прокрутив ее вокруг себя в красивой поддержке, подол ее белого воздушного платья в тысячу слоев развивался вокруг них, закручивая обоих в плотный кокон.
Тимур сел на ящик с инструментами, вошел в аккаунт Алисы, расставил лайки от ее имени. Потом копи-пастом добавил рандомные комментарии «это лучшее фото!», «твой аккаунт может стать успешным!», «Обожаю, спасибо, что ты сегодня с нами!» и другие в том же духе. Безликие и случайные, неискренние и лицемерные.
– Ну, здравствуй, ребенок! – Влажные дутые розовые валики коснулись щеки Алисы. Вытерпев ритуал приветствия, она отстранилась, быстро отходя назад от разодетой на британский манер дамочки в шляпке на длинной шпильке и белых перчатках до локтя.
– Лариса, ты же на Карибах? – Алиса запахнула халат. – Зачем ты прилетела?
– Роднуля, я не знаю где буду завтра, а тем более, что я решила вчера!
Алиса смотрела в лицо матери, последний раз она видела ее полгода назад по скайпу, а в живую, наверное, прошлой осенью. Все эти «ребенок и роднуля»… как только она могла произносить такие слова? Матерью Алисе были с переменным успехом пятнадцать нянек, меняющиеся по степени взросления и тридцать гувернанток, тут смена шла чаще. Алиса никому не подчинялась. Она смотрела на идеальный профиль, тонкую шею, что общего у них кроме набора никому не видимых генов, что делает их «матерью» и «дочерью». Алиса только что осознала, что никогда в жизни не обнимала эту женщину. А слово «мать» для нее самой было простым определением степени биологического родства.