Убить демократа
Шрифт:
Влезть в базу данных Тампельсдорфа или других маленьких аэродромов для Макса Штирмана не составляло никакого труда. Вопрос был в другом. И Макс его задал:
– - Значит ли это, что мы переходим пограничную линию?
Блюмберг понял, о чем он хочет спросить. Разговоры на эту тему возникали и раньше. Еще года три-четыре назад, когда Аналитический центр Блюмберга только делал первые шаги, компьютерный рынок даже не определился еще как рынок. Его попросту не существовало. Не было и законов, регламентирующих его деятельность. Только в последние годы начали прорисовываться
Ответ Блюмберга показался Максу совершенно неожиданным и нелогичным:
– - Ты когда-нибудь видел, как горит тайга?
– - Что такое тайга? Это лес, так?
– - Да, лес. Много леса. Очень много. И сухого. Так вот, когда горит тайга, даже стрелки с вышек слезают. И перестают существовать любые границы.
– - Он подумал и добавил: -- И любые законы.
– - Вы хотите сказать, что сейчас горит тайга?
– - уточнил Макс.
– - Прежде всего я хочу узнать сам -- так ли это? А что, когда и кому я буду говорить -- это другие вопросы. И если ты сейчас же не включишь свое железо, то получишь этой бутылкой по своей белобрысой башке. Копфен. Понял, хрен мамин?
– - Яволь, герр капитан!
– - дурашливо козырнул Макс, манипулируя кнопками клавиатуры.
– - Герр капитан!
– - презрительно повторил Блюмберг, прикладываясь к горлышку "Кавказа".
– - Зови уж просто: герр оберст. Или совсем просто: господин полковник.
И хотя ничего больше Блюмберг не сказал, а Макс не спросил, молодой немец вдруг понял, что этот потрепанный жизнью еврей не врет: он действительно полковник. И не просто полковник. Ох непросто! И еще как непросто!
Через полчаса Макс положил перед шефом распечатку данных по всем аэропортам местных линий Германии. Блюмберг искупил свой тяжкий грех еще одним стаканом "Кавказа" и затребовал данные по всем морским пассажирским компаниям севера Германии.
Макс возмутился. Глупей приказа не придумаешь. Что можно оттуда выловить? Зачем? Но ослушаться не посмел. Блюмберг был похож на охотничьего пса, охваченного
аратом погони. Не позой. Поза-то как раз у него была, как у дворняги, изнывающей от зноя и блох, но внутри все словно бы подрагивало в напряжении. Поэтому Макс лишь пожал плечами и выполнил эту муторную и дурную работу.
Вскоре белоснежные листки распечаток заполнили все свободные углы комнаты. Блюмберг едва ли не рвал из пасти лазерного принтера готовые оттиски, в секунду прочитывал их и либо бросал на пол, либо откладывал на стол, который подтащили к качалке.
Еще через час этой дурной, по твердому убеждению Макса, и совершенно бессмысленной работы Блюмберг вновь уютно устроился в качалке и внимательно просмотрел все отобранные материалы. Потом протянул их Максу, как бы милостиво разрешая и тому порадоваться успеху общего дела.
Но Максу этого не удалось. Как ни вглядывался он в имена людей, приплывших или прилетевших в Германию за минувшие день-полтора, сколько ни повторял про себя, по-школьному шевеля толстыми
самолетов и пароходные компании, в голове не складывалось ничего.
В голове было то же, что и во всей мансарде, -- бумажная каша.
Блюмберг все более и более уныло поглядывал на молодого компаньона, который даже про жвачку свою забыл, потом заявил:
– - Последний шанс. Нет -- значит, нет. А чего нет, того нет и быть не может.
– - Сформулировав этот странный и требующий длительного обдумывания афоризм, Блюмберг каким-то иным образом сложил лежавшие перед ним документы и протянул Максу: -- А так? Говорит это тебе что-нибудь?
Ничего это Максу не говорило. Хоть тресни.
– - Последняя подсказка, -- проговорил Блюмберг.
– - Но это -- точно последняя, клянусь мамой Ривой. Вчера во Франкфурте-на-Майне приземлился самолет Люфтганзы, следующий из Москвы. Среди пассажиров первого класса было два человека. Одного ты не знаешь и знать не можешь. А другого не можешь не
знать. Вот он!
И Блюмберг жестом фокусника бросил перед Максом номер иллюстрированного журнала, на первой странице которого какой-то вполне обычный с виду, средних лет и довольно респектабельный господин обменивался рукопожатиями с
встречавшими и принимал первые робкие тюльпаны.
– - Я не видел его в Интернете, -- сообщил Макс.
– - Сдвинулись вы на своем Интернете, -- отмахнулся Блюмберг.
– - Я его там тоже не видел. Я просто притормозил у киоска и купил журнал. Тебе не приходит в голову, что сохранились и такие вот простые способы добывания
информации?
Макс внимательно всмотрелся в человека на снимке.
Да, он его знал. Его знал весь мир.
Потому что это был один из самых могущественных людей России -- один из первых вице-премьеров правительства, курировавший экономический и топливно-энергетический
комплексы, Андрей Андреевич Шишковец.
Только тут до Макса начало кое-что доходить.
– - Переговоры, -- предположил он.
– - Еще один такой же ответ, и я налью тебе целый стакан "Кавказа", --пообещал Блюмберг.
От этой перспективы Макса слегка перекосило, но он все-таки мужественно продолжал:
– - Тайные.
– - Но у всех на виду, -- подхватил Блюмберг.
– - И от этого еще более тайные. Предмет переговоров?
– - А "Кавказом" не будете угощать?
– - опасливо поинтересовался Макс.
– - Так и быть, -- ответил шеф, не выпуская из рук бутылки.
– - Раз не ценишь, зачем продукт переводить? Ну?
Макс перебрал бумажки с фамилиями пассажиров маленьких самолетов и судов, полученные из местных компьютеров. Из них выбрал шесть. Перечислил:
– - Министр финансов Латвии. Министр морского транспорта Литвы. Председатель национального банка Эстонии. Министр морского транспорта России. Остальное -- мелочь: немцы, финны, шведы, датчане. Практически -- ни
одной ведущей фигуры. Уровень: члены экспертных групп, не больше. Шеф, если вы еще раз приложитесь к этой бутылке, я наблюю прямо вам на колени.