Убить генерала

Нестеров Михаил Петрович

— Срочно проверь! Пошли к нему двух парней. — И поторопил водителя: — Быстро к Терехину в Басманный!

* * *

— Ты знаешь, кто давал «крышу» Хворостенко? — спросил Крапивин.

— ОПГ «Южная», — ответил Николай. — Руководит ею Алексей Захаров, — конкретизировал он. — Его двоюродный брат Саша Сальников был убит, когда «брали» Хворостенко.

— Дай мне выход на эту группировку.

— Ты хорошо подумал?

Полковник снова попал в сети состояния отстраненности: все реально и в то же время нереально. Когда-то он подумал про двух снайперов: «В одном деле два человека с навязчивой идеей. Такого не может быть. Крапивин, в отличие от Андрея Проскурина, человек молодой, пока еще импульсивный, он живет настоящим, теми эмоциями, которые владеют им в данный момент. Он еще не способен заглядывать в будущее. А если делает это, то трезвеет наутро».

Вот сейчас, похоже, он под завязку налит тяжелыми и подвижными, как ртуть, эмоциями и вряд ли протрезвеет даже через месяц, через год.

«Исчерпал лимит, — подумал про себя Николай. — Хватил через край». Он мог сдать Крапивина — целого и невредимого, а мог доставить его на Лубянку с простреленными руками. Но перед глазами стояла жуткая картина: бронированный джип «Мерседес», который откровенно таранит «Субару»-кабриолет. Он не мог запомнить лица Марии, потому что от удара о стекло ее черты скрыла кровавая маска.

Марию оставили в живых по многим причинам, и каждая выливалась в откровенный перебор. Двух человек сразу устранить не получилось, а убирать их по отдельности после неудачного покушения — это уже несчастный случай для самих спецслужб. А вот Цыганок напоследок показал, что он настоящий телохранитель, а никакой не бывший. И это взбесило его начальство, планы которого оказались в итоге разорваны ровно пополам.

Цыганок получил тяжелые травмы, но не настолько, чтобы отдать концы в больнице. Ему помогли — в этом Николай был уверен на сто процентов. Безошибочно представил, как в приемный покой входит человек в строгом костюме, показывает красные корочки и говорит, что раненый — его коллега, ему нужно поговорить с ним наедине. Когда он уходит, врач видит уже мертвого пациента. Дежурный медик тянется к телефонной трубке, но останавливается. Вовремя. Молодец.

Цыганок находился между жизнью и смертью недолго. Отсчет начался не с жуткого удара, в результате которого телохранитель расслышал треск сломанных позвонков. Таймер включился в тот момент, когда Цыганок буквально увидел смерть: черный джип с черными номерами и непроницаемыми стеклами. Он бредил когда его вынимали из искореженной машины: «Этого вы хотели, суки?!» Но голос его был слаб, только по губам можно было прочесть эти слова. Он перестал различать, где явь, а где сон...

Он мерз от потери крови, хлеставшей из разорванной руки, стыл от сильной дозы противошоковой инъекции. Поэтому в бреду, в который вплетались его несбыточные и сбывшиеся мечты, лето сменилось зимней стужей. Утопая по пояс в снегу, он прокладывает путь к калитке и что-то бормочет про свою непредусмотрительность. Минует калитку и поднимается на крыльцо. Потом поворачивается и вскидывает руку: «Вот мой дом!» И слышит в ответ голос, впитывает в себя интонации, к которым давно-давно привык: «Дом?!» Видит глаза Марии.

Она долго смотрит ему в глаза, изучает его лицо, оставаясь на удивление спокойной. Кажется, он слышит что-то про себя, про незнакомые морщины под глазами; с удивлением узнает, что его глаза «потрясающе красивые».

В сон ворвались чьи-то голоса:

— Осторожней, осторожней! Он тяжелый. Кто-нибудь, помогите, возьмите носилки сзади. Дай ему перехватиться! Да, вот так...

Движение. Головой вперед. Качка. Как на море.

— Что тут у нас? Тут у нас «конструктор». Собирать будем по частям. Готовьте операционную. — Тишина. — Хорошо, но не больше одной минуты.

Цыганок увидел человека в черном. Он склонился над ним и приложил пальцы к его окровавленной шее. Лицо незнакомого человека стало отдаляться, отступать в черноту, пока не исчезло совсем...

* * *

Терехин был единственным человеком, который знал всю подоплеку этого сложного дела. Идеология — он сто раз возвращался к этому слову и при всем желании не мог примерить его ни на Марию Дьячкову, ни на Юрия Цыганка.

«Понимаю, что если откажусь сама и откажу ему в помощи, то и дела-то такого не будет...»

Проще этих слов, которые все еще стояли в ушах полковника, не было. Они открыты со всех сторон и ничем не защищены. Они беззащитны.

"Он идет отстаивать и защищать свой внутренний мир. И я хочу глубже понять этого человека, его смелость, безумность, его рассудительность, его спокойствие. Его настрой, стремления, удаленность и близость от своего-чужого мира".

Она говорила о Викторе, но так получилось, что подразумевала себя. Она себя хотела понять — хотя бы ту малую часть вопроса — почему она помогает ему, почему не прогонит прочь.

«Чтобы полно отомстить, ему нужно поквитаться еще с одним человеком...»

Она обладает даром провидения. Нельзя брать в расчет мистику, простое совпадение. Но как отказаться от этого? — спрашивал себя Николай, заучивший магнитофонные записи наизусть. Как откажется от этого сам Виктор Крапивин, который в то время смотрел, может быть, на Марию и удивлялся ее смелым, но простым словам? Он — не сложный человек, понять его легко. Он — человек действия. Но он снова оказался один. Но это удел снайпера. Он учится разбираться в своих новых чувствах, приспосабливает свой организм к новым ощущениям. Учится подавлять свои эмоции, желания, протесты. Он учится управлять своим организмом, начиная от глаз и заканчивая кончиками пальцев; управлять своим дыханием, сердцебиением, понижать уровень адреналина в крови.

Терехина интересовали все материалы, касающиеся снайперов, снайперского искусства. Он хотел разобраться в психологии, в мышлении, составить психологический портрет снайпера.

«Снайперское искусство имеет одну особенность — независимо от опыта, информации, оценок других людей действия только одного снайпера решают исход поединка. Это он отправляется на схватку. Один. Он должен действовать так, как подсказывает ему ситуация, и если нужно, импровизировать» [10] .

10

Василий Зайцев, снайпер времен Великой Отечественной войны.

«Понимаю, что если откажусь... то и дела-то такого не будет...»

Последним, на кого можно было примерить эти слова, был сам полковник Терехин, под контролем которого все эти дни шла подготовка к покушению на личного телохранителя президента. Он тоже помогал им. И сейчас уже не знал, умышленно или нет.

— Я дам тебе выход на «южан». Утром встретишься с одним человеком. Кстати, он может помочь с оружием. Какое тебя интересует?

— Под патрон довоенного образца.