Убить Кукловода
Шрифт:
– Как поживаете, мистер Киреев? – оживлённо заговорил Фош, тряся руку премьера. – Как поживают мои друзья Игорь и Лариса?
– Всё хорошо, господин президент, – ответил Киреев, вежливо пожимая узкую ладошку и улыбаясь жене Фоша. – Добро пожаловать в Россию. Президент Бунеев и его супруга передают привет, они ждут вас в резиденции.
Высокая чета благосклонно выслушала перевод. Внешне Патриция Фош была полной противоположностью мужу – маленькая, и в теле, но занудством ничуть не уступала. Если Бунеева ждали трудные переговоры, то Бунееву – скучнейшая обязанность сопровождать американскую гостью с её трескотнёй на семейно-бытовые темы.
Игорь Васильевич вместе с Ларисой Борисовной
Из всех сопровождавших один лишь Брагин понимал состояние президента. Он с ужасом думал о том, какая сейчас в голове Бунеева дикая мешанина из мыслей об экспедиции, Кукловоде, Фоше… Аркадий Витальевич с восхищением и невольной завистью наблюдал, как непринуждённо держится президент, как общается с окружающими, ничем не выдавая душевной тревоги. Посмотреть со стороны, всё хорошо, даже замечательно, одна проблема и есть: дождаться друга Джеральда. Что ни говори, а разведка, знаете ли, школа…
Задумавшись, Брагин пропустил момент, когда кавалькада чёрных «Мерседесов» въехала на территорию резиденции. Из третьей машины медленно выбрался Фош. Он застегнул пиджак, подождал, пока к нему присоединится жена, и решительно направился к Бунееву, который, в свою очередь, шёл к американцу. Журналисты хищно окружили президентов. Последовала обычная в таких случаях суета: улыбки, рукопожатия, «How do you do», жужжание видеокамер и щёлканье фотозатворов. Начало встречи с любым лидером складывалось примерно одинаково, уж Брагин-то этой рутины насмотрелся. Но если раньше, сопровождая Мельникова, он до боли в сердце боялся, что старик вот-вот ляпнет невпопад или отчебучит непротокольное, то за Бунеева можно было не опасаться.
Фош интимно склонился к российскому коллеге, который был на полголовы ниже.
– Игорь, у меня для вас хорошая новость, – торжественно сказал он. – Я не буду терзать вас разговорами о Чечне.
Помолчав, назидательно поднял палец и добавил:
– Сегодня.
После чего первый засмеялся собственной шутке.
– Спасибо, Джеральд, – откликнулся Бунеев, приветливо улыбаясь. – Вы настоящий друг. Я тоже думаю, что серьёзные темы лучше отложить на завтра: Чечню, Ирак, Афганистан…
Губы Фоша оставались растянутыми, но в глазах мелькнул злой огонёк. Бунеев легко и непринуждённо придавил больную мозоль: потери Штатов в антитеррористических операциях расценивались как личный позор президента Америки. Фош сделал в памяти зарубку, и пообещал себе, что на переговорах он это Бунееву припомнит.
– Джеральд, Патриция, пойдёмте, я покажу ваши апартаменты, – защебетала Лариса Борисовна, разряжая обстановку. – Отдохнёте немного, а там и ужин.
Госпожа Фош закивала, поглаживая сидящего у неё на руках Тима. Да-да, отдых, ужин и лёгкая светская беседа у камина. Успеют ещё переругаться. Увы, все мужчины такие забияки.
Среди бесчисленных государственных учреждений и ведомств есть структура со скромным и невыразительным названием – Управление делами президента. Это управление обеспечивает быт первого лица государства.
Видя по телевизору президента, который выступает в Госдуме, отчитывает министров или
Валя Слепнёва и была официанткой. Работала она виртуозно, брала первые, в крайнем случае, призовые места на российских и зарубежных конкурсах, и два серьёзных столичных ресторана чуть не передрались, выясняя, в чьём заведении будет обслуживать посетителей эта симпатичная хрупкая тридцатилетняя блондинка. После победы на очередном конкурсе, Валя дала интервью «Правде по-комсомольски»; в управлении делами материал прочли, и решили, что такие кадры нужны. Получив предложение, от которого не смогла отказаться, Валентина Слепнёва перешла на государственную службу.
Жизнь её круто изменилась. Что она видела раньше, кроме своего «Чревоугодника», одного из многих фешенебельных ресторанов? Нетрезвые клиенты, полуночный разгул, выпендрёж тусовки да степенный метрдотель Борис Алексеевич с постоянными намёками и предложениями, за которые впору съездить по голове подносом… Рутину кабацких будней скрашивали только чаевые, на которые подгулявший бомонд не скупился.
Перейдя в управление делами, Валя в деньгах проиграла. Зарплата стала выше, но чаевых от нового контингента, естественно, ждать не приходилось. Однако Валя была довольна, почти счастлива. Первое время она работала в кремлёвской столовой, где питался главным образом аппарат, чиновники. Когда же испытательный срок был с блеском выдержан, ей доверили обслуживать высший эшелон во главе с президентом. Причём не только в Кремле, но и в государственных резиденциях – всюду, где Мельников, а потом и Бунеев, принимали гостей или устраивали приёмы. С группой сопровождения приходилось летать по стране, порой и за границу. Валина самооценка сильно возросла. Сервируя стол, за который садились первые лица, Валентина в какой-то степени чувствовала себя государственным человеком. А почему бы и нет? В конце концов, из её рук, можно сказать, ел сам президент… Кстати, он как-то похвалил Валю за отличную работу и распорядился премировать её. Ради таких моментов (а вовсе не ради премии!) Валя готова была терпеть всё: и режимные сложности, и ненормированный рабочий день, и командировки, и скандалы мужа, который бешено ревновал её к членам правительства, а пуще всего – к Бунееву.
В этот вечер Слепнёву отпустили пораньше. Завтра предстояла большая работа: Бунеев устраивал официальный приём в честь американского президента. Начальница группы официантов Пермякова предупредила Валю, что обслуживать лидеров будет она. Валя немного разволновалась. Дело не в задании (что она, президентов не видела?), а в том, что лучше и легче работалось, когда человек ей был по душе. Фош Вале не нравился. Во-первых, политику США она не поддерживала. Во-вторых, Фош прилетел клевать печень российскому президенту, а Бунеева она уважала и даже любила – платонически, разумеется.