Убить мертвых
Шрифт:
Холодок, пробежавший по спине, и напрягшиеся корни волос сказали Дро о ее появлении раньше, чем глаза. Но не прошло и полуминуты, как он уже смог увидеть ее вполне отчетливо.
Она была тонкой, светловолосой — и полупрозрачной. Нет, набравшиеся сил неупокоенные вовсе не таковы. Она явилась, как это обычно бывает, в одеянии, в котором встретила смерть — в тонкой и длинной ночной рубашке, о которой упоминали селяне, но почему-то без венка в волосах. Вдруг, неожиданно и жалостливо, как свойственно призракам, она коснулась его — и отдернула руку, обхватив себя за плечи. Это было смущение молоденькой девушки, которая
— Не надо бояться, Силни. Ты знаешь, кто я?
— Сидди рассказывала мне о хромом, одетом в черное, — ее голос мало отличался от шуршания бумаги или шороха палых листьев.
— Что она говорила?
— Что ты убьешь меня.
— Силни, — тихонько сказал он, — ну как я могу убить тебя? Ведь ты уже мертва.
— Нет! — выкрикнула она своим шелестящим голосом, который от страха сделался громче. — Нет! Нет... — она окинула Дро злобным взглядом. — Сидди разбудила меня. Я спала, а она меня разбудила.
— Ей не следовало тревожить тебя. Ты проснулась бы сама, когда бы настал твой срок, и отправилась бы туда, куда лежит твой путь.
— Нет. Я останусь здесь. Мне нужна моя сестра. Мне нужна Сидди.
Дро не хотел быть грубым с ней. Иногда уход за грань удавалось сделать легким и мирным, и тени покидали мир, полные блаженного покоя и благодарности. Но призрак Силни, несомненно, будет плакать и умолять его. Дро не любил причинять боль, но продлевать ее страдания было еще более немилосердно.
Он шагнул к урне с прахом — и тут призрачная девушка завизжала.
Ее визг достиг невыносимой высоты и силы, заполнил собой всю комнату, заткнул ему уши, казалось, что сами камни вибрируют от него. Дро знал, что Сидди Собан услышала крик сестры.
Отчаянно хромая, Дро почти подбежал к урне. По пути он прошел вплотную к призраку, даже немного сквозь него. В этот миг на него накатила пронзительная слабость, но он не придал ей значения. Опустившись на колени перед урной, Дро отвинтил крышку и отбросил прочь. Силни тут же накинулась на него, налетела белым штормом, бледной бабочкой, неистово бьющей его хрупкими молочно-белыми крылышками. Первозданный ужас сдавил его сердце и прокатился мурашками по коже. Ноздри заполнил могильный запах, перед глазами извивались светящиеся черви. Он хотел — нет, просто не мог иначе, был вынужден — ударить в ответ это иллюзорное создание, отшвырнуть его от себя и с диким воплем броситься наутек... давно знакомые ощущения, с которыми он привык справляться.
За шумом Дро едва расслышал, как где-то внизу хлопнула дверь в башню.
Прах был связующим звеном, удерживающим Силни в мире живых. Связующее звено всегда надлежит разрушить или, по крайней мере, перевести в некое иное состояние. Способ же, которым должно сделать это, свой для каждого случая. Кость нужно раздробить, чтобы воздух разделил ее частички, шарф или перчатку — сжечь, чтобы пламя охватило вещь. Изменение — вот ключ.
Прах покоился на самом дне каменной урны. Дро видел его, несмотря на бледный шторм, бушевавший вокруг. Он снял с пояса фляжку с белым бренди и вытащил пробку. К счастью, на то, чтобы упоить Миаля Лемьяля, ушло не так уж много, и во фляжке осталось еще достаточно жидкости для того, что задумал Дро.
Он совершил возлияние недрогнувшей рукой, полностью смочив дно урны. Поднялся тонкий дымок, словно во фляжке была кислота, а не спиртное...
...и неожиданно исчез кошмар, бушующий вокруг него. Словно тишина пала после оглушительного грохота. Дро медленно поднялся на ноги, оглянулся и увидел лицо Силни, смотрящее на него огромными, полными отчаяния глазами. Но это была лишь кукла на кресле. Силни ушла.
Она не кричала больше. Возможно, у нее просто не осталось сил. А возможно, ступив за грань, она увидела, что путь ее полон неизведанного и чуждого, но вовсе не страшен, и бояться незачем.
На какой-то миг Парл Дро ощутил слабость, какая бывает в преддверии лихорадки. В такие минуты, чувствуя себя истощенным, словно потерял много крови, он был склонен верить тому, что говорили в народе: каждый раз, когда убийца призраков возвращает одного из них смерти, он становится на день ближе к своему последнему часу.
Он оперся плечом о стену и посмотрел на дверь, ожидая, когда она распахнется. Ждать почти не пришлось.
Сестры были очень похожи, но в Силни было нечто особенное, ускользающее, чего была лишена Сидди. А может быть, эфемерность Сидди просто была более постижима?
Она окинула спальню взглядом, полным слепящего бешенства. Ей не надо было спрашивать, откуда он взялся и что здесь делает — разумеется, она это знала. Она также почувствовала, что промозглый запах призрака, прежде наполнявший комнату, исчез без следа.
— Мне жаль, — сказал Дро.
Он солгал. Это была просто любезность, одна лишь неимоверная усталость заставила его сказать так. Но было не время для любезностей.
Ее ответ был резким и предсказуемым. Она бросилась прямо на Дро, норовя вцепиться ногтями в лицо или в горло, как кошка. Перехватить и удержать ее ничего не стоило, но на стороне Сидди была ярость и сила одержимой. Щеку Дро перечеркнули две царапины от ногтей, прежде чем он схватил девушку за руки. Наверное, ему повезло — она была слишком наивна, благовоспитанна или брезглива, чтобы применить обычный удар, которому ее с радостью научила бы любая уличная девка.
Она рвалась и рвалась из его рук с упорством почти механическим, пока ее яростная злость не исчерпала себя. Тогда она разрыдалась, и Дро снова пришлось держать ее, пока она плачет. Такое бывало — не каждый раз, но время от времени. Он уже давно оставил попытки разобраться, что чувствует сам в такие минуты. Много лет назад он отмечал в себе жалость, вину, сочувствие, иногда удовлетворение от содеянного, а иногда даже влечение. Но все эти запоздалые переживания не имели ни малейшего смысла. Он просто ждал, когда они пройдут сами, как сами высохнут слезы девушки, ждал рассеянно и совершенно отстраненно. Это был своего рода обязательный ритуал.
И когда, выплакавшись, Сидди отстранилась так свирепо, словно хотела вновь наброситься на него, это была тоже часть ритуала.
Девушка взяла с кресла куклу, опустилась в него и усадила ее к себе на колени.
— Итак, ты сделал то, зачем пришел, — после слез ее голос звучал глуховато, но вполне ровно. — Надеюсь, ты не ожидаешь платы за это.
— Нет.
Ни с того ни с сего Сидди столкнула куклу с колен и уставилась в пол.
— Великий человек, — проговорила она. — Такой искушенный и знающий. Такой умный...