Убить Первого. Том 2
Шрифт:
Отбросив предосторожности, Марис быстрым шагом направился к цели всего их похода, а Эдван, наоборот, скрылся за валуном и потратил несколько мгновений на то, чтобы быстренько прикопать свой топор под приметным камнем, а нож спрятать в ботинке, прикрыв штаниной. Он не забыл предупреждений мастера о местных порядках и, в отличие от заклятого попутчика, не был настолько самоуверен, чтобы светить своим богатством и лишний раз подставляться перед неизвестными людьми.
Их заметили довольно быстро. Не успели они преодолеть и половину пути, как у входа в башню уже собралась небольшая группа людей. Эдван насчитал всего семь человек. Самые обычные
Мужики встречали парня улыбками, но от этих улыбок ему становилось как-то не по себе. Дождавшись, пока благородный юноша подойдёт достаточно близко, один из них, престарелый мужчина с густой свалявшейся бородой и проплешиной, вышел вперёд и согнулся в поклоне.
— Добро пожаловать в Башню отверженных, молодой господин! — выпрямившись, прокричал мужчина, — мы ждали вас только через две недели! — в его голосе зазвучало беспокойство, — Городу вновь понадобились камни раньше срока? И… позволено ли мне будет узнать, почему вы только вдвоём? — заискивающе поинтересовался он, заглядывая за спину Мариса, — неужели, твари вновь вышли к ручью?
Едва прозвучал последний вопрос, как мужики позади него тихо зашептались. Ещё бы! Ведь, если бы твари вновь вернулись к ручью, это обернулось бы настоящей катастрофой. Однако, Марис молчал, внимательно разглядывая лица изгнанников. Огромное желание соврать им, чтобы забрать камни атры, боролось со здравым смыслом. Интуиция подсказывала юноше, что ему нельзя тут оставаться. Но… куда он пойдёт? Скитаться по равнине в поисках смерти? До тех пор, пока атра больше не сможет поддерживать его тело без сна, и он просто свалится с ног, прямо в лапы тварям? Эта Башня, увы, была единственным выходом. Хоть он ему и не нравился.
— Молодой господин? — осторожно переспросил мужичок, так и не дождавшись ответа. К этому времени Эдван тоже добрался до них и, остановившись подчёркнуто в отдалении от благородного, сложил ладони в приветственном жесте.
— Приветствую вас, уважаемые, — сказал он, а брови «уважаемых» резко взметнулись вверх. Давненько их никто не величал таким обращением, — меня зовут Эдван Лаут, я был изгнан из Города и пришёл искать приюта в Башне отверженных. Надеюсь на вашу снисходительность.
— Лаут? — послышался чей-то голос из толпы, — какая-то новая семья?
— Я из простых, — ответил Эдван на вопрос.
— А… — семь пар глаз остановились на Марисе, но вопрос, который интересовал их всех, так и остался невысказанным. Скрипнув зубами, благородный тоже сложил руки в приветственном жесте, так, словно делал это впервые.
— Я тоже изгнанник.
— А зовут-то тебя как? — тут же спросил мужичок. Вся почтительность из его голоса вдруг куда-то испарилась.
— Самир Морето, — осторожно сказал тот и, с трудом выдавливая последние слова из себя, добавил, — надеюсь на вашу снисходительность.
Мужики переглянулись между собой и улыбки на их лицах вдруг превратились в злобные оскалы. Взгляды всех скрестились на Марисе, который вдруг почувствовал себя очень неуютно, осознавая, что, может быть, смерть на равнине была не самой плохой идеей.
— Ждите, — хмыкнув, приказал бородатый и, круто развернувшись, быстрым шагом направился обратно в башню, глупо хихикая себе под нос.
— Боссу это понравится… изгнанник Морето…
Глава 40. Аристократы с отшиба
В ожидании босса мужики расселись на сухом бревне, что лежало у входа и во все глаза рассматривали благородного так, словно готовились посмотреть бесплатное представление. От вида их предвкушающих улыбок, полных злорадства взглядов и похихикивания, Эдвану было как-то не по себе. Уж слишком сильно эти лица напомнили ему рожи благородных детишек из академии, пришедших поглумиться толпой над каким-то простолюдином, или просто более слабым товарищем. Парень посмотрел на своего врага, поймал его настороженный взгляд и сразу же отвернулся.
Он сохранял дистанцию, всем своим видом показывая, что они не вместе. И давать лишний повод связать их друг с другом он местным обитателям не хотел. Впрочем, как и разоблачать настоящее имя Мариса. Он прекрасно понимал причины такого поступка и не собирался мешать ему, прекрасно осознавая, что подобная подстава может закончиться для благородного весьма печально. Такой поступок был бы слишком подлым с его стороны, даже несмотря на их вражду. В конце концов, их личные счёты явно не касались других изгнанников. Да и кошку они, всё-таки, вместе убили. Как не крути.
Самого его тоже одолевали противоречивые чувства. Привыкший доверять своей интуиции, он уже не ждал от таинственного «босса» ничего хорошего. Ведь, если судить по тому, что встречали их лишь оборванцы, главарю изгнанников было что скрывать от городских жителей. Догадок на этот счёт у юноши было много, но самыми правдоподобными ему казались версии о том, что местные подворовывали камни, которые добывали для города, либо их главарь успел прорваться на следующую ступень в тайне от кланов и не хотел, чтобы те его случайно убили, сочтя угрозой. Ведь запрет на убийство на изгнанников не распространялся, скорее наоборот.
Меж тем, внутри башни послышался чей-то громкий смех. Голос предполагаемого главаря был довольно низким и глубоким. То, что смеяться мог кто-то другой, Эдвану даже не пришло в голову. Марис, услышав этот громовой хохот, помрачнел ещё больше и невольно взялся за рукоять клинка. Он уже успел десять раз пожалеть о том, что не спрятал свой меч куда-то, как это сделал Лаут с топором. Через минуту дверь в башню широко распахнулась, выпуская наружу мужика поистине невероятных размеров.
Бородач с гривой густых чёрных волос до спины и шрамом через всю рожу в плечах был едва ли не шире дверного прохода, а ростом превосходил покойного Марка Боу. Один вид этого гиганта заставил парней раскрыть рты от изумления. Оба они были обескуражены его появлением, поскольку образ этой горы мышц совершенно не вязался с приютом изгнанников, где люди выживали на одной лишь атре да корках старого хлеба из города. Однако, стоило Эдвану побороть изумление, как в его голове родилась догадка, от которой по спине юноши пробежала армада мурашек. Ему стало страшно. Впервые за довольно долгое время он испытывал страх по отношению к другому человеку, а не какой-то твари. Хотя… уверенности в том, можно ли его ещё называть человеком у юноши, не было.