Убить Первого. Том 3
Шрифт:
Воспоминания о сражении у рудника под Железной горой вихрем пронеслись в голове юноши, мгновенно сдёргивая с его сознания пелену дремоты. Эдван напрягся, быстро заглянул внутрь своего сосуда, убедился, что тот до краёв полон атры и осторожно прислушался к окружающему миру, пытаясь определить, где находится. Перед глазами был лишь край мягкого мехового одеяла, которым он во сне укрылся от лучей зимнего солнца. Однако, как он ни старался, почувствовать при помощи атры что-нибудь за пределами собственного тела попросту не получалось. Мешало то самое мягкое и тёплое меховое одеяло, которое словно большой барьер блокировала его чувство атры, не позволяя тому пробиться за его пределы. Первой мыслью было, что он снова в плену. Однако, через мгновение он тут же отмёл её, ведь
Вот только… какая вода может быть зимой? Неужели, он проспал так долго, что уже наступила весна и откачивать его пришлось с помощью этого странного исцеляющего предмета? Напуганный этой мыслью, парень резко приподнялся и, увидев вдалеке укрытые снежными шапками верхушки сосен, облегчённо вздохнул. Он не проспал до весны, правда вопрос о его местоположении всё ещё оставался открытым и парень, повернув голову, снова напрягся и немного побледнел, увидев, что находится в окружении спящих зверолюдей-кошек. На плоту. Посреди широкой реки. Если бы не проклятое покрывало, он давно бы почувствовал их всех и, скорее всего, не раздумывая сиганул бы в воду прямо отсюда, но сейчас… сейчас Эдван попросту не мог понять, что здесь происходит. Солнце только-только поднималось над горизонтом, сородичи Самира преспокойно похрапывали совсем рядом с ним, словно в этом не было ничего странного, а сам Самир нашёлся спящим на каких-то мешках с куском мяса в лапе и видом настолько счастливым, что даже Эдван невольно усмехнулся. Единственным, кто бодрствовал на этом плоту был поджарый зверолюд с шерстью песочного цвета, который сидел на носу плота скрестив ноги и, казалось, не обращал на Эдвана совершенно никакого внимания.
Стараясь не издавать лишних звуков, Эдван осторожно развязал верёвку, что стягивала края мехового покрывала, вероятно, чтобы его случайно не сняли во сне, и медленно поднялся на ноги, неотрывно наблюдая за окружающими его зверолюдами, и особенно за тем, который сидел на носу плота. Однако стоило только Эдвану отпустить край мехового покрывала, которое с тихим, еле заметным шорохом сползло на деревянные доски плота, как левое ухо бодрствующего кота мгновенно повернулось в сторону Лаута. Сердце Эдвана пропустило удар, кровь прилила к голове и парень не раздумывая прыгнул назад. Уже в полёте он запоздало сообразил, что своим падением в реку сейчас просто разбудит всех на плоту, приготовился к обжигающему холоду ледяной воды, но, к своему собственному удивлению, так и не упал. Воздушная волна, словно могучая ладонь великана, толкнула его в спину, забросив обратно на плот.
— Осторожнее, человек, — произнёс огромный кот, наградив Эдвана очень выразительным взглядом зелёных глаз.
Зверолюд дёрнул кончиком хвоста и вновь погрузился в медитацию, а парень, недовольно скрипнув зубами, уселся обратно на деревянные доски и закутался в теплое меховое покрывало, не желая мёрзнуть на холодном ветру. Ему хватило нескольких мгновений в воздухе чтобы почувствовать, отчего все прочие зверолюды так спокойно спали, не обращая на него особого внимания. Зачем, когда единственный бодрствующий воин на плоту — мастер Озера? Против такого Эдван был бессилен. Ни ударить, ни сбежать. Всё, что он мог сделать — это попытаться разрушить плот при помощи слов творца, но зачем? Чтобы намочить им шерсть и немного испортить настроение? К тому же, Эдван не сомневался, что любая попытка серьёзно навредить плоту будет мгновенно пресечена мастером Озера. Слишком уж вовремя тот среагировал, когда он выпрыгнул за борт, а значит… за ним внимательно наблюдают.
От досады и отчаянья парню захотелось завыть и только нежелание будить окружающих его со всех сторон кошачьих помешало ему это сделать. Попасть из одного плена в другой… да ещё и под охрану мастера Озера, ну надо же было так вляпаться!
«Творец, за что ты так со мной?!» — мысленно взмолился Эдван, сетуя на вселенскую несправедливость. Однако, творец оказался глух к негодованию юноши и тот, так и не дождавшись ответа, принялся осматриваться и оценивать своё положение.
Конечно, он не мог не отметить, что сородичи Самира, в отличие от проклятых макак, не стали выкачивать из него атру, даже наоборот, помогли восстановить её запасы и снабдили целебным покрывалом из шкуры какого-то редкого животного, которое помогло залечить его раны. Тело Эдвана, хоть и было всё ещё очень худым, но уже не походило на обтянутый кожей скелет. Затянулись даже шрамы, оставленные ему на память Чёрным Мао, а вместе с ними исчезла и боль в правом боку, куда пришёлся удар «Мягкой Лапы». Восстановилось всё, на что раньше истощённому организму попросту не хватало ресурсов.
Но зачем им было лечить пленника? Неужели его готовят для каких-то боёв… или работ… или чего-нибудь ещё? Всё происходящее было для Эдвана настолько странным, что он попросту терялся в догадках и не знал, что и думать. Один раз у парня даже проскользнула шальная мысль о том, что он вовсе не в плену, а просто проснулся не вовремя, но он тут же отмёл её, как несусветную чушь. Такого быть попросту не могло, потому что не могло и всё тут. Иначе никто не поставил бы мастера Озера следить за каждым его шагом. В конце концов, он находился среди врагов. Зверолюдей.
Только через полчаса непрерывного наблюдения за окружающими его существами, Эдван сумел немного расслабиться, а всё потому, что совершенно ничего не происходило. На плоту стояла какая-то ненормально спокойная атмосфера. Река неспешно несла свои воды на запад, пока солнце медленно карабкалось вверх по небосводу. Время от времени от порывов холодного зимнего ветра шуршали ветками сосны, что подобно армии молчаливых солдат в белых шапках возвышались на левом берегу. Местами за ними можно было заметить редкие скалы или высокие лысые холмы. На правом же берегу картина была почти такой же, разве что вдалеке, у самого горизонта, проступали очертания какого-то горного хребта. Кошки всё так же мирно спали, а мастер Озера всё так же медитировал, время от времени шевеля своими большими ушами.
Эдван тяжело вздохнул. Как бы сильно он не всматривался в окружающие пейзажи, как бы не напрягал память, ничего не приходило в голову. Не было видно ни одного мало мальски значимого ориентира. Ни горы, ни скалы, ни озера ни даже приметного места. Он попросту не знал этих мест. И уж тем более не знал, как отсюда добраться к Перевалу Тысячи Гроз, жителей которого он должен был предупредить о Хозяине Леса по просьбе Агнара. Хорош гонец вышел, ничего не скажешь. Помянув недобрым словом Мао, обезьян, зверолюдей и в особенности Первого, которого традиционно и, наверное, даже заслуженно винили во всех бедах этого мира, Эдван лёг на спину и уставился в небо. Ему оставалось только надеяться, что ребята сумеют справиться с этой задачей без него.
Подумав о друзьях, парень как-то незаметно для себя переключился на тёплые воспоминания о Лизе и, думая о девушке, неожиданно поймал себя на том, что почему-то совершенно не беспокоится за неё. Его сердце оставалось спокойным, несмотря на всё произошедшее, словно с девушкой и вправду не могло случиться совершенно ничего плохого. И это в большом-то мире! Но даже заметив эту странную уверенность, Эдван так и не сумел переубедить самого себя, поскольку даже интуиция, которая его никогда раньше не подводила, утверждала то же самое. С Лизой всё точно будет в порядке.
Нахмурившись, Эдван сел и задумался. Шестое чувство часто замечает гораздо больше, чем обычное сознание, а значит, с момента их расставания должно было произойти что-то, связанное с Лизой, отчего и могла возникнуть эта уверенность…
«Сон в темнице!» — вспомнил он. Из памяти тут же выплыли фрагменты невероятно странного сновидения, в котором Эдван постоянно удерживал Лизу от прыжка в огненный разлом, спасая так от смерти в настоящем царстве огненной стихии. Несмотря на глупость происходящего, этот сон почему-то казался парню важным и особенным…