Убит по собственному желанию
Шрифт:
– А камеры наблюдения? Ведь возле садика обязательно должна висеть камера!
– Она там была, – подтвердил Березин. – Но то место, где стояла машина Гурьянова, не попадало в поле зрения камеры.
– Очень интересно… – протянул Лев. – Такое впечатление, что преступник точно знал, что попадает в поле зрения камеры, а что нет. Редкая осведомленность! Может быть, этот человек имеет отношение к фирме, которая установила эту аппаратуру возле садика?
Оперативники переглянулись. Было очевидно, что эту возможность они не рассматривали.
– Но дело может обстоять еще хуже, – продолжал Гуров. – Этот человек мог иметь отношение к правоохранительным органам, точнее, к тому отделу, который ведает камерами наружного наблюдения. Тогда понятно, почему вам никак не удается его поймать. Он точно знает, где вы собираетесь искать, знает, как проходят поиски.
– Ты что же, Лев, предполагаешь, что убийца находится здесь, в Управлении? – спросил Крячко. – Или, того хуже, в этой комнате?
– Нет, я не считаю, что убийца в этой комнате, – усмехнулся Гуров. – Но какое-то отношение к полиции он может иметь. Во всяком случае, эту версию нужно проверить.
– Хорошо, это мы проверим, – отозвался Крячко. – Пусть капитан Куликов этим займется. А Соболев пусть проверит фирму, которая устанавливала аппаратуру возле садика. Вот, ты нам уже два направления работы дал. Может, еще что-нибудь подскажешь?
– Вообще-то я еще не ознакомился со всеми обстоятельствами этих четырех дел, – ответил Гуров. – Но кое-что все же могу подсказать. Меня, например, удивило малое количество допрошенных. Тринадцать человек, пятьдесят человек… Разве это цифры? Я считаю, что мы должны проверить буквально всех людей, кто имел хоть какое-то касательство к погибшим, хоть немного был с ними знаком.
– Но в случае с бизнесменами речь идет о сотнях людей! – воскликнул Березин.
– А в случае с журналистом Угрюмовым их еще больше, – поддержал его Куликов. – У него только в фейсбуке числилось больше тысячи друзей.
– Ну и что тут такого? – удивился Лев. – Вот и хорошо, что много связей, о которых нам известно. Каждую из них необходимо тщательно проверить. Каждую! А еще мне кажется, что вы недостаточно проверили версию, связанную с бизнесом первых двух погибших.
– Но если мы решили, что имеем дело с маньяком, при чем здесь бизнес? – возразил Крячко.
– А кто вам сказал, что мы обязательно имеем дело с маньяком? – возразил другу Лев. – Это что, где-то на скрижалях написано? В Книге судеб? Что, если убийца только выдает себя за маньяка? Так сказать, «косит» под него? Может, он считает, что так ему будет удобнее спрятаться?
Оперативники вновь переглянулись. Их лица выражали недоумение.
– Но… как же так? – выразил общие чувства лейтенант Соболев. – А как же все эти действия, типичные для маньяков? Крест, нарисованный на лбу Гурьянова, колбаса за пазухой у Касимова, заяц на заднем сиденье… А записки, найденные на телах Конягина и Угрюмова? Обычные убийцы так не поступают!
– Я и не говорю, что мы имеем дело с обычным убийцей, – ответил Гуров. – Наоборот, перед нами крайне необычный преступник. Преступник, имеющий, так сказать, свой особый почерк. Он вроде маньяк, а вроде бы и нет. Вот смотрите. У маньяка, как правило, все жертвы относятся к людям одного типа. Если это девушки, то они должны быть примерно одного телосложения, с одним цветом волос и так далее. Если мужчины, то должны походить друг на друга или же быть людьми одной профессии, похожего образа жизни. Я же пока ничего общего между погибшими не вижу. Решительно ничего общего! Общее только одно – все они жили в городе Заречье и занимали здесь не последнее положение. То есть все они были людьми достаточно известными. Но для того чтобы стать жертвами типичного маньяка, этого мало. В этом, я думаю, состоит трудность этого дела – в необычном облике преступника.
Четверо оперативников выслушали эту речь с большим вниманием. Потом майор Березин произнес:
– То есть что же получается? Убийца, которого мы ищем, – он и маньяк, и в то же время обычный киллер?
– Вроде того, – кивнул Лев. – Только киллер он все-таки необычный. И главное – мы не знаем его мотивов. Не знаем причин, по которым он убивает свои жертвы.
– Значит, ты считаешь, что мы должны сделать предельно широкую выборку? – начал Крячко. – Взять буквально всех, кто знал погибших, и всех их проверить?
– Да, с этого надо начать. А больше всего нас должны заинтересовать совпадения списков. Например, если один и тот же человек будет значиться среди знакомых и у Гурьянова, и, допустим, у журналиста Угрюмова. Работа, конечно, большая, но пока мы ее не проделаем, мы не сможем надеяться на какие-то результаты.
– Ну что же, – вздохнул Стас. – Давайте распределять погибших. Гурьянова пусть возьмет себе майор – он и так занимается им с самого начала. Касимова отдадим капитану Куликову, журналиста Угрюмова – тебе, лейтенант. А я возьму на себя прокурора Конягина.
– Я смотрю, ты не обременил себя работой, – заметил Гуров. – Прокуроры – народ замкнутый. Вряд ли у Конягина было много знакомых.
– Так я здесь человек новый, логично мне брать на себя меньший объем, – ответил на это Крячко. – Ну что, на этом первое рабочее совещание можно считать оконченным?
– Нет, подожди, – остановил его Гуров. – Вы мне дали довольно полное представление только об одном погибшем – Гурьянове. Хотелось бы знать кое-какие подробности и об остальных жертвах. Начнем с Касимова. Где он жил – в собственном доме или на квартире?
– Это пусть Куликов рассказывает, – повернулся Стас к капитану. – Он Касимовым занимался.
– Да, я с этим делом лучше знаком, – сказал тот. – Рустам Касимов, как и Гурьянов, жил в собственном доме, только совсем в другом районе, чем первый убитый. Обычная семья: жена, двое детей – обе девочки. Но дома он бывал мало, так как имел две страсти – работа и охота. То есть или разъезжал по своим магазинам и цехам, или проводил время на охоте.
– А что, ему много приходилось разъезжать? – спросил Гуров.