Убить волка
Шрифт:
— ... Так заигрался, что обо всем позабыл, — отчитал его Ли Фэн. — Где твое достоинство!
С бесстрастным видом он посмотрел на Чан Гэна и отослал прочь своих детей, нивкакую не желавших уходить. Ли Фэн заметил, как третий принц встал на цыпочки, чтобы передать травяного сверчка брату, а наследный принц сжал его маленькую пустую ладошку. Когда старший вёл младшего за ручку, они напоминали детей из самой обычной семьи.
Характером наследный принц пошел в деда и был уступчив.
Редко кому удавалось так растрогать Ли Фэна. Когда он повернулся к Чан
— Уже столько времени прошло. Ты не захотел обзавестись семьей? — спросил Ли Фэн.
Улыбка Чан Гэна сразу померкла.
Ли Фэн заметил, что тема по-прежнему ему неприятна, и вздохнул:
— Или старший брат может тебе помочь, выбрав ребенка из нашего рода, чтобы ты мог его усыновить. Чтобы в старости было кому о тебе позаботиться.
Чан Гэн замер и сжал пальцы, словно пытаясь отряхнуть оставшийся на них травяной сок. Он намеренно изменился в лице, когда смотрел вслед третьему принцу. Правда в итоге все равно не кивнул.
— Благодарю брата-императора за заботу, но это излишне, — сказал Чан Гэн.
— Это дитя всегда будет следовать за тобой. Даже если он особо ничего не достигнет, по крайней мере его ждет многообещающее будущее с титулом цзюньвана. Многие сами готовы отдать тебе на воспитание своего отпрыска, — сказал Ли Фэн. — Поэтому можешь не переживать, что отбираешь чужих детей.
Чан Гэн сложил руки в поклоне и вдруг признался:
— Ваше Величество, ваш подданный желал бы пойти по стопам Шан Яна [4]. Ему не хотелось, чтобы его действия отразились на потомках.
Ли Фэн посмотрел на него, у правителя слегка дергался глаз.
Чан Гэн сложил руки перед собой и низко поклонился, но не спешил выпрямляться. Каким бы молодым и полным сил он не казался со стороны, на самом деле он был одинок и холоден, как осенний ветер.
Пойти по стопам Шан Яна означало любой ценой провести реформы, за которые тебя все возненавидят и четвертуют на площади... Сгореть, обратившись пеплом.
В тот день всем дворцовым слугам дали выходной. Никто не знал, о чем же разговаривали братья Ли в саду. Когда стемнело, Янь-ван в одиночестве покинул дворец.
Свидетелями его визита стали лишь пара сплетённых из травы насекомых, лежащих на сухой земле.
Через день Цзян Чун получил от Янь-вана приказ — не дать Аньдинхоу вернуться в столицу. Боевые действия прекратились, но пусть лучше остается в Лянцзяне.
Лило в Цзяннани совершенно беспощадно. Ещё несколько дней назад духота не давала местным жителям заснуть по ночам, но погода переменилась: на смену жаре пришел порывистый ветер и ливень, под которым легко было промокнуть до нитки.
Господин Я вытер мокрое лицо и быстрым шагом пошел вперед. По металлическим ступеням он забрался в жуткую и уродливую раковину морского чудища Запада. Внутри его встретил склонившийся над чем-то старик с ослепительно белыми волосами. Его талия напоминало согнутую пламенем бамбуковую палку.
Господин Я откашлялся:
— Ваше Святейшество, уже поздно. Почему бы вам не пойти отдохнуть?
— Когда состаришься, поймешь, что
Подзорная труба на крыше морского чудища была не чета той безделушке, которую легко прижать к переносице. Длина этой медной трубы составляла три чи. Ее цилиндры напоминали коленья бамбука и надежно фиксировались треногой. На одном из длинных медных цилиндров имелась сложная шкала с отметками и подписями на языке Запада.
Этот «глаз» действительно способен был видеть на тысячи ли [5].
Несмотря на то, что морское чудище Запада находилось в водах Восточного моря, длинная подзорная труба позволяла разглядеть происходящее на другом конце Великой Лян.
Когда-то мирные и плодородные земли за тысячи ли от Восточного моря ночью утопали во мраке, но спустя несколько лет это изменилось. Яркие огни на дозорной башне первыми притягивали взгляд, но рядом мерцали и огни недавно построенных фабрик, где работники заступили на ночную смену. Пусть пока свет их оставался довольно тусклым, их было так много, что они напоминали россыпь звезд.
— Куда Ваше Святейшество смотрит? — полюбопытствовал господин Я. — Враг сделал свой ход?
— Враг никогда не дремлет, — прошептал верховный понтифик. — В Святой Земле люди поддались алчности и перенесли свои несбыточные надежды на мирные переговоры. Мы упустили прекрасную возможность для атаки, потому что только и делали, что отступали и отступали, отступали и отступали... В результате нам пришлось вывести флагманское судно в открытое море. Вскоре Великая Лян направит сюда свой флот, чтобы помешать нашим союзникам посылать припасы. Когда до этого дойдет, ещё неизвестно, чем всё закончится.
— Разве мы не пришли к выводу, что нам стоит отступить на побережье? — удивился господин Я. — Теперь мы можем получать снабжение напрямую из Дунъина... А сами неспешно выйти в открытое море. Да, инженерам Великой Лян удалось повторить дизайн тигровых акул, но их флот изначально не предназначен для боев в открытом море.
— Дунъинцы ведут себя, как свора бродячих псов. Пока мы выигрываем, они требуют свою порцию гнилого мяса. Но стоит нам лишиться влияния и больше не стоит рассчитывать на их верность, — тихо заметил верховный понтифик. — Кроме того, ты уверен, что флот Великой Лян не научился сражаться в открытом море? Еще несколько лет назад у них и флота полноценного не было... Стоит ли оценивать наши шансы на победу, считая противника слабее нас?
Господин Я на мгновение замер.
— Ваше Святейшество, но ведь посланник...
— Поэтому я тебя сегодня и пригласил, — пояснил верховный понтифик, доставая письмо. Несмотря на то, что руки его дрожали подобно осенней листве, у него было жестокое и серьезное выражение лица. В нем было ни капли обычной мягкости. — Пришло письмо из дома. Прочти.
Быстро проглядев его, господин Я изменился в лице:
— Это... Это правда?
— В Святой Земле произошел переворот, — понизив голос, сообщил верховный понтифик.