Убить зону
Шрифт:
Петля беспомощно озирался, пытаясь выхватить на прилегающей к автобусу территории хоть одно свободное пятно, и всюду его взгляд утыкался лишь в эти безмозглые, но оттого не менее колкие взгляды, на эти втягивающие воздух носы, и он понимал: вот это действительно крышка. Крысы пищали все ближе, создавая не одну, а несколько живых лестниц: так что сколько бы он ни бегал от одного конца крыши до другого, сбрасывая тварей, — все равно в одном месте плотину неотвратимо прорвет, и на него набросятся сначала десятки, а после уж и сотни злобных голодных пастей. А еще он увидел, как, привлеченные всей этой возней, стали слетаться сюда
Тут-то он и начал молиться Черному Сталкеру. Все мы однажды начинаем молиться — даже самые отъявленные атеисты. Потому что однажды понимаешь, что никакой ты не человек-царь-природы, а всего лишь одно из бесчисленных звеньев пищевой цепочки. И поскольку не хочется осознавать себя просто жратвой для крыс или могильных червей — ты начинаешь вымаливать спасение — для чего-то иного, что недоступно всей этой мрази. Для души, что ли…
И надо же было такому случиться — едва он пробормотал свои бессвязные, но страстные призывы к неприкаянному Черному Сталкеру, как что-то изменилось в окружающей обстановке. Боковым зрением Петля заметил, как неожиданно одна из ворон вошла в совсем не типичный для этих пташек вираж. Понеслась по кругу, все ускоряясь и теряя перья…
«Птичья карусель!» — мелькнуло в голове, и тут же Петля с ужасом понял, что только что промчался в каких-то сантиметрах от края аномалии. А вот кое-кому из крысиного воинства не повезло: коварная аномалия вдруг загребла в охапку с десяток серых вопящих тушек — и принялась кружить со все нарастающей скоростью, при этом разрастаясь и подгребая под себя все больше и больше хвостатых тварей. Бешеная круговерть из серых зверьков вдруг взорвалась кровавыми ошметками — маленькие тела не выдержали чудовищных центробежных перегрузок. И пространство метров на двадцать вокруг густо усеяло освежеванной плотью.
Похоже, для крысиного волка это была полная неожиданность: он мгновенно потерял контроль над стаей. Крысы на время оставили манящую, но пока еще недоступную жертву — и бросились жадно пожирать останки собратьев. Это был тот самый счастливый случай, не воспользоваться которым значит прогневать Хозяев Зоны. Петля со всей дури сиганул с автобуса, отчаянно перебирая в воздухе ногами и стараясь приземлиться помягче, не сломав себе чего ненароком. Воспользовавшись неожиданным каннибалистским ажиотажем, он рванул по откосу наверх, прочь из котлована. Ботинки проскальзывали под рыхлым грунтом, под ногти набивалась черная, радиоактивная земля Зоны, но он карабкался что было мочи, зная, что это, возможно, его последний шанс.
Уйти ему все же не дали. Крысы мгновенно смели неожиданный аперитив из плоти и крови собственных собратьев и теперь могли вернуться к основному блюду. Петля, спотыкаясь, уносился во мрак, чувствуя, как по пятам шуршат тысячи хвостов и тысячи лапок с острыми когтями. И где-то совсем близко готовится к смертельному броску жуткий, как сама смерть, крысиный волк.
Он мчался наугад. Мелькнула вроде бы железнодорожная насыпь — и он шарахнулся от нее, как от толпы прокаженных: где-то здесь, как говорили, были нешуточные очаги радиации. Хотя не могло здесь быть никакой железной дороги — до нее от Свалки как до небес. Неужто опять какие-то шуточки Зоны или у него у самого уже поехала крыша? А вот это — запросто, это даже к лучшему. Все равно без ПДА, датчика аномалий и счетчика Гейгера он наверняка уже бегущий и скулящий от страха
Он споткнулся и полетел кубарем через голову, успев, впрочем, услышать металлическое дребезжание. Быстро обернулся — и увидел то, что и нужно было: изрядный кусок рифленой железной арматуры. Очень подозрительно было то, что на этой железке не было ни пятнышка ржавчины. Очень подозрительно. Ведь это могло означать, к примеру, вот что: все эти годы от коррозии эту штуковину спасала какая-нибудь аномалия.
Но тут же в сгущающемся мраке замелькало множество злобных красных глаз-бусинок. И он, не раздумывая, подхватил арматурину, вырвав ее край из цепкого дерна. Теперь у него было хоть какое-то подобие оружия. И применить его пришлось уже в следующую секунду.
Крысы бросились. Всем скопом. Не просто засеменили к нему — а именно бросились. Видели когда-нибудь, как прыгает взбешенная крыса? И не стоит — зрелище не для слабонервных. Тем более когда крыс — сотни.
— Па-адлы! — заорал Петля, отбиваясь от набрасывающихся маленьких монстров, словно заправский бейсболист. — Н-на! Получай, сука!
Поначалу дело даже спорилось: удавалось крепкими ударами ломать крысам хребты и головы, просто калечить или отбрасывать их на безопасное расстояние. Некоторые все же добирались до него — ноги ощутили несколько невыносимо болезненных укусов.
Проклятье! Если его не сожрут заживо, он наверняка сдохнет от какого-нибудь заражения. Забрать у мертвых бандитов хотя бы аптечку он так и не догадался. Одно слово — тупая отмычка…
Он бился яростно, ожесточенно, в кровь сдирая руки о ребристую поверхность железного прута. Но так и не понял, что против него работает не просто крысиная стая. Против него неожиданно восстала самая унылая из наук — статистика. Из которой вытекали самые неутешительные выводы: более-менее точных и сильных ударов тяжелой железкой он сможет сделать еще не более сотни. Может — две.
А крыс тысячи. И с ними — свирепый и сильный крысиный волк, который пока что предпочитал держаться в тени. Умная, хитрая тварь. Подлая. Истинное воплощение Зоны.
Статистика вкупе с неимоверной усталостью все-таки взяли верх. Еще один удар — и прут вылетел из ослабевших потных ладоней, сбивая несколько неудачно подставившихся особей, словно фигуры из деревяшек в «городках». И тут же крысы ринулись в новую атаку. Не нужно быть провидцем, чтобы понять: атака эта последняя. Не зря ведь к центру широкого крысиного полукруга, охватившего слабеющую жертву, неторопливо приближался сам крысиный волк — тварь размером с ротвейлера, с острыми желтыми резцами с ладонь каждый.
— Черт, черт… — беспомощно забормотал Петля.
В ту же секунду он оступился и упал на спину: хитрые твари, сгрудившись за спиной, поставили подножку. И тут же крысиный волк прыгнул, раззявив в броске чудовищную пасть. Даже склонил вытянутую морду чуть набок — чтобы поудобнее было вгрызаться в шею.
Что будет через мгновение — нетрудно представить. Его не разорвут на части, как это сделали бы природные хищники. Его сгрызут — шустро отхватывая по кусочку, вырывая из тела плоть — ошметок за ошметком. И трудно сказать, от чего он умрет раньше — от потери крови или от болевого шока. Он не будет рассуждать об этом. Он будет орать от невыносимой, просто невероятной боли…