Убить зону
Шрифт:
Теперь — самое опасное. Непосредственное соприкосновение с субстанцией грозит немедленной и мучительной смертью. Именно со случайной гибели неосторожного лаборанта и началось исследование этой штуки. И теперь, когда накоплены первые крохи информации, он знает, что делать дальше.
У ног уже стояла небольшая банка с физраствором — ученый подготовился заранее. Все предельно просто. Первый этап: залить каплю субстанции тонким слоем физраствора. Капля не растворится — но начнет изменяться молекулярная структура самого раствора. Теперь это совершенно иное вещество, и оно все еще опасно для контакта.
Теперь третий этап: содержимое шприца впрыснуть в другую, полулитровую емкость с физраствором. Хорошенько взболтать. На первый взгляд — чистой воды гомеопатия. Но свойства физраствора меняются моментально. Жаль, нет приборов, позволяющих измерить показатели. Единственная капля эликсира, оставшаяся на стеклышке, быстро угасает, теряя драгоценные свойства. Она все отдала раствору и скоро распадется на элементарные составляющие. Вскоре начнет терять свойства и раствор, а потому следует поторопиться.
Вот он, главный этап: взять новый, стерильный шприц — и набрать того, чем стал обычный физраствор после контакта с лучистой субстанцией. Антонов набрал с запасом — «кубиков» пять, не меньше. И замер, не в силах побороть страх. Что совершенно неизвестно — так это дозировка. В обоих предшествовавших случаях опыты ставились почти «на глазок». И, между прочим, — на смертниках. Разумеется, не на тех, кто приговорен к смерти по решению суда — ведь в Европе смертная казнь давно уже не практикуется. Но Зона вместе с прилегающими к ней полосами контроля — это вам не Европа. И надо ж так было случиться, что эти законченные подонки, которых должны были попросту ликвидировать за то, что знали слишком много, после применения препарата стали знать еще больше. Они стали гениями.
Впрочем, Антонов не знал, пригодилось ли это свойство приговоренным. Сейчас в роли смертника выступал он сам. Закатав грязный рукав, протерев спиртом кожу и перетянув резиновым жгутом плечо, он медленно приблизил иглу к локтевому сгибу. Вот он, момент истины. Антонов прикусил губу, преодолевая собственную нерешительность. Но тут скрипнула дверь — и это решило все: он резко вонзил шприц в вену, вдавил пальцем поршень.
— Что вы здесь делаете? — раздался над головой голос Болотного Доктора.
— Уже ничего, — догнав поршень до упора, бледно улыбнулся Антонов. — Эксперимент проводил.
— Приберитесь за собой, — проворчал Доктор. — Только наркоманов здесь не хватало.
Убирая следы «эксперимента», физиолог прислушивался к состоянию своего организма. Заметных изменений вроде бы не происходило. Пожалуй, их и не стоило ждать быстро. Главное — не было особо болезненных ощущений, только легкое жжение, распространяющееся от локтя и выше по руке, разбегаясь по коже. Не очень болезненное, что не могло не радовать.
Закончив с уборкой, Антонов вышел в комнату.
— И сколько нам ждать этого выброса? — недовольно говорил майор. — Они ведь не каждый день происходят, и даже не каждый месяц. Прогнозировать выбросы с достоверной точностью так до сих пор и не научились. А просто ждать и надеяться, что предсмертный бред какого-то сталкера окажется правдой, — как минимум неразумно.
Антонов
— Все правильно, — говорил Маус. — Выброса может не быть и год. Сидеть при этом на одном месте, ждать у моря погоды? В нашем случае — это самоубийство. В конце концов каким-нибудь вооруженным подонкам повезет: они обойдут топи и аномалии, отстреляются от монстров и прорвутся к сюда, к дому. И что тогда? Мы сможем держать оборону сутки. Ну, трое. А дальше нас просто закидают гранатами или поджарят из огнеметов. Нет, надеяться, что случайный выброс произойдет в ближайшие дни, — это идиотизм…
— Правильно, — сказал вдруг Антонов. — Ждать случайного выброса — неразумно. Надо вызвать выброс искусственно.
Он ощутил прилив какого-то необычайного чувства, похожего на счастье. Ему вдруг все стало ясно. Это было поразительное ощущение: словно всю жизнь до этого он был слепцом, ходившим на ощупь, с белой тросточкой и собакой-поводырем, — а теперь вдруг впервые обрел зрение. И все вокруг стало таким ясным, таким очевидным, но вместе с тем — еще более прекрасным и волнующим. Хотелось смеяться, кричать об этом, делиться со всеми.
— Как это — искусственно? — изумился Маус.
Он с подозрением уставился на Антонова: не перебрал ли тот крепкого? Очень было на то похоже: глаза физиолога нездорово блестели, на губах застыла странная улыбка. Бука же смотрел на ученого с надеждой. Он будто ждал этого смелого заявления.
Антонов с трудом выбрался из потока нахлынувших ощущений — словно вынырнул из моря на солнечном берегу. Это было непросто, но приятно, — как серферу бороться с крутой волной.
— Пока вы тут спорили, я прикинул примерную схему перераспределения свободной энергии в пределах Периметра, — сказал ученый. — Вы же знаете, сколько здесь энергии, прежде всего электрической. Это неспроста. То ли это произошло стихийно, то ли по чьему-то плану, только все эти спонтанные выплески энергии — вроде «электры» и ряда других аномалий — нужны в том числе и для отвода избыточной энергии от АЭС. И когда по какой-то причине не удается отвести всю скопившуюся на станции энергию…
— Происходит выброс! — быстро сказал Бука. Теперь глаза его горели победным огнем. Он все понял.
— Именно так, — улыбнулся Антонов. — Таким образом, чтобы спровоцировать выброс и, если история Доктора правдива, для того, чтобы вызвать появление Марева, нужно резко отключить какой-нибудь достаточно мощный энергопотребитель Зоны. Желательно — ближайший отсюда, чтобы успеть обратно, на Болото, пока не исчезнет Марево.
На несколько секунд наступила тишина. Маус лихорадочно крутил в голове мысленную карту Зоны. Он неплохо знал местность в пределах Периметра, но ему никогда и в голову не приходило смотреть на аномалии с точки зрения физики. Как определить, что больше потребляет энергии — «мясорубка» или «изнанка», «воронка» или «трамплин»? А вот шут его знает! Дело сталкера — вовремя заметить и обойти аномалию. И, разумеется, добыть вырабатываемые аномалией артефакты. А делать замеры, заглядывать аномалии в нутро — это уже дело ученых.