Убить зверя
Шрифт:
Лешак тихо заурчал. Умное животное держало след с потрясающей уверенностью. Лешак уже давно догнал бы бандитов, но, будучи великолепно обученным охотничьим псом, терпеливо поджидал медлительного с его точки зрения хозяина, чтобы вывести его на расстояние верного выстрела. Он остро ощущал взвинченное состояние Егорши, а потому вел себя несколько нервно и беспокойно.
– Спокойно, Леш… – Егорша, еще раз с ненавистью посмотрев на беглых зэков, которые устроили привал, стал обстоятельно проверять снаряженные патроны. – Спокойно… Теперь они от нас точно не уйдут.
Он понял, почему бандиты остановились
И у него, несмотря на страх перед погоней, хватило здравого смысла не идти напролом, потому что это была прямая дорога на тот свет.
Пока зэки обедали и совещались, подросток времени не терял. Грызя на ходу сухарик, он начал спускаться в долину. Егорша взял левее – там просматривалось нечто наподобие звериной тропы. Кроме того, этот путь был удобен еще и потому, что находился в распадке, поросшем деревьями, которые позволяли совершить спуск незаметно для бандитов. Проследив взглядом до самой вершины хребта начало тропы, он огорченно вздохнул – она-то и была самой удобной и прямой дорогой через перевал. А он в пылу погони не сообразил, что на скалы беглые зэки полезли не из какого-то расчета, а от отчаяния, так как их проводник тоже не знал где удобный проход через горы.
Но что сделано, то сделано, и Егорша, стараясь ступать бесшумно и не выпускать бандитов из виду, короткими перебежками от дерева к дереву стал приближаться к месту их привала. Когда он подошел к ним на расстояние выстрела из своей берданки, то забеспокоился – беглецы возбужденно спорили. Неужто они что-то заметили? Тая дыхание, подросток нырнул в кустарник и пополз в сторону от тропы, но с таким расчетом, чтобы подобраться к бандитам как можно ближе. Теперь он передвигался как улитка, меряя расстояние даже не сантиметрами, а миллиметрами. Прошло добрых полчаса прежде чем Егорша подкрался к беглым зэкам настолько близко, что мог слышать каждое слово. Они говорили возбужденно и на повышенных тонах; кто-то из них жалобно стонал.
– …Мы не можем ждать, не можем! – с надрывом доказывал худой – кожа да кости – вертлявый зэк невысокого роста с длинным утиным носом. – Догонят псы [14] – разорвут в клочья.
14
Псы – охрана (жарг.)
– Если догонят… – пробасил второй – кряжистый, с землисто-серым лицом и неподвижными глазамипуговками. – Но в одном ты прав, Зяма – отсюда нужно рвать когти с такой скоростью, чтобы видеть впереди свою задницу.
– А-а… У-у-у… – громко стонал, подвывая, третий.
– Захлопни пасть, Турка! – истерически закричал Зяма. – Заткнись, мать твою!..
– У него прободение язвы, – безразлично сказал четвертый – молодой, довольно симпатичный парень с крупной родинкой на верхней губе; он меланхолично жевал кусок черняшки.
– Возможно, – согласился кряжистый. – Ты у нас известный врачельник, Чагирь, – добавил он не без ехидства.
– Ага, – не меняя выражения лица, вяло ответил Чагирь, но при этом посмотрел на кряжистого долгим тяжелым взглядом.
Тот не опустил глаз – стоял, широко расставив ноги, будто готовился к драке, и хищно растягивал губы в подобии улыбки, с вызовом глядя на своего молодого товарища. Похоже, кряжистый был главным среди беглых зэков.
– Братаны… водицы испить… – снова подал голос Турка.
– Что будем делать? – спросил у остальных кряжистый, будто и не услышав больного. – Турка уже не ходок.
Мы не можем ни взять его с собой, ни оставить.
– Водицы… – опять заныл язвенник.
– Ты у нас, Малеванный, пахан, вот тебе и решать, – пряча глаза, высказался Зяма.
– А ты, Чагирь, чего заглох? Или тебе наши базлы по барабану? – Малеванный басил тихо, себе под нос, но его сильный голос казался похож на отдаленный раскаты грома.
– Что я? – пожал плечами Чагирь. – Я как все…
– Клево устроился, – снова растянул губы в улыбке пахан. – Я – не я, и хата не моя. Будем считать, что все "за"… – с этими словами он достал из вещмешка флягу и подошел к Турке, лежавшему на подстилке из веток. – Хлебни воды, старый кореш. Хлебни…
Турка жадно припал к горлышку фляги.
Малеванный присел рядом с ним на корточки. От наблюдавшего за бандитами Егорши не укрылось, что лицо пахана сделалось мрачным и даже злобным – будто перед ним был не его товарищ, а злейший враг.
Дальнейшее случилось настолько быстро и неожиданно, что подросток поначалу не понял, почему Турка вдруг выронил флягу и захрипел, забился в конвульсиях. И только когда Малеванный поднялся и пучком травы вытер окровавленную заточку, Егорша едва не вскрикнул от ужаса – пахан зарезал Турку с таким хладнокровием, будто тот был не человеком, а бараном.
– Зароем? – робко спросил Зяма.
– Зачем? – удивился пахан. – Бросим Турку в болото и никакая собака его не найдет.
– Кто теперь нас через тайгу поведет… – задумчиво сказал Чагирь. – Он один знал дорогу к паромной переправе, где нам отдадут ксивы и гражданские шмотки.
– Дорогу! – фыркнул Малеванный. – Она уже перед нами, – он указал на реку, угадывающуюся за деревьями.
– Сварганим плот – и вниз по течению. Через сутки будем на месте.
– Если переберемся через болото…
– Что ты каркаешь!? – пахан зло сплюнул. – Будь спок – переберемся и сплавимся.
– Время поджимает, – сокрушенно вздохнул Чагирь.
– Вот потому быстренько собрались и вперед. К ночи мы должны быть на берегу…
Егорша наконец перевел дух. Развернувшееся перед ним трагическое представление просто ошеломило подростка. Он взял в руки оружие в семь лет, к виду крови относился по-философски и уже привык к дозированной жестокости, естественной спутнице охотника. Как не крути, но для того, чтобы убить животное, нужно снять с себя шкуру цивилизованного человека. Что, собственно, требуется если стреляешь и в человека.