Убить зверя
Шрифт:
– Кто вы такие? – задиристо спросила старуха. – А, что я тут спрашиваю. Вам, уже вижу, и соврать не долго.
– Уголовный розыск, – Клевахин раскрыл свое удостоверение перед самым лицом бабули. – Пожалуйста, простите нас… за маленькую хитрость. По другому мы никак не могли…
– Ах, негодники… – покачала головой старушка. – Обвели меня, глупую, вокруг пальца. Правду люди бают – как с лет, так и с ума.
– Так ведь мы с добрых побуждений… – развел руками Клевахин.
– Не знаю, не знаю… – Сомнения не оставляли бабулю.
– Поверьте нам. А теперь оставьте нас на часок, мы с Елизаветой побеседуем… о разном. Пожалуйста. Вы не возражаете, если мы будем разговаривать в доме?
– Куда вас денешь… – пригорюнилась старуха. – Лиза, дочка, скажи, что мне делать?
– Спасибо вам… за заботу, за то, что приютили меня… – наконец и Лизавета подала голос. – Идите, не волнуйтесь, все будет хорошо.
Что-то бормоча себе под нос, старушка вышла во двор. Клевахин сел на скамейку возле стола и жестом пригласил девушку последовать его примеру. Она безропотно подчинилась.
– Долгонько мы тебя искали… – приветливо сказал майор, чтобы с чего-то начать.
Елизавета промолчала. Она даже не шелохнулась – сидела прямо, опустив глаза.
– Не возражаешь? – Клевахин достал из кармана диктофон, подсоединил выносной микрофон и включил на запись. – А ты веди протокол допроса, – приказал он Тюлькину. – По всей форме.
На вопросы, касающиеся ее личности, девушка ответила исчерпывающе, но не многословно.
– Елизавета Петровна, вы были на чулимихском кладбище?.. – майор назвал дату; теперь он перешел на официальный тон.
Девушка молчала. С виду она казалась спокойной, но ее лицо покрыла неестественная бледность.
– Поверьте, мы вам желаем только добра… – Клевахин пытался поймать ее ускользающий взгляд. – Кстати, на нашем месте могли быть другие люди. Мы их просто опередили. А они с вами церемониться не станут.
Вас убьют, Елизавета Петровна. Вы это понимаете?
– Мне уже все равно… – девушка сказала это, почти не открывая губ.
– Чушь! – фыркнул майор. – Вы молоды, вам еще жить и жить. С вашей помощью мы сумеем упрятать тех мерзавцев за решетку на долгие годы. Там им быстро рога пообломают. Расскажите все, как было, дайте нам возможность выкорчевать эту сатанинскую пакость.
– Ничего вы им не сделаете. Это страшные люди… – Лизавета судорожно сглотнула. – Они убьют и меня, и вас.
– Возможно. А может и нет. По крайней мере, кто-то должен попытаться поставить им заслон.
– Не подумайте, что я боюсь… Зачем? Я уже и так живой труп. Я избранная.
– Это как?
– Меня назначили в жертву… тому, страшному… – Казалось, что девушка вот-вот потеряет сознание. – Я обречена.
– Хорошо, пусть так. Тогда возникает закономерный вопрос: если вы… избранная, то почему решили спрятаться от них? С каких соображений вы не вернулись в секту, а ударились в бега? Не можете ответить?
То-то… Любому человеку присуще держаться за жизнь до последнего. Возможно, за исключением фанатиков и чокнутых. Но вы вполне нормальная, здоровая девушка. И вам эта "избранность" совсем не по нутру. Я уверен, что в секту вы попали совершенно случайно.
– Так оно и есть…
– Вот-вот. Потому и прошу – помогите нам. Чтобы на вашем месте не оказались другие девушки, которые хотят жить не менее вашего. Со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы оградить вас от сатанистов.
Поверьте.
– Я… не знаю…
– Смелее, Елизавета Петровна! Могу сказать больше – мне тоже отступать уже некуда. Или мы, или они.
Будем держаться вместе – прорвемся.
– Хорошо… – Девушка постепенно оживала: исчезла бледность, участилось дыхание, потухшие сухие глаза вдруг сверкнули, как будто внутри зрачков загорелся фонарик, и наполнились влагой, от которой сразу стали на удивление большими и выразительными. – Я расскажу. От этого ничто не измениться… я не очень верю вашим словам… но хуже все равно уже не может быть…
"Черт! Какая она красивая! – невольно воскликнул про себя Клевахин. – Эх, Колян, где твои семнадцать?..
Ну, ладно, пусть тридцать…" – Я приехала в город два года назад. Мамка померла… у меня больше никого не осталось. Батю задавило бревном на лесосплаве, когда я была совсем маленькой. Где-то есть старшая сестра по отцу и братья – как будто двое – но мы никогда с ними не общались, а потому адресов я не знаю. Я даже не помню, как их зовут… Да и зачем я им нужна…
Девушка на некоторое время умолкла – ушла в себя, захваченная потоком воспоминаний.
– Оно конечно… М-да, жизнь… – нарушил несколько затянувшуюся паузу Клевахин – лишь бы что-нибудь сказать.
– Понятно, что в городе меня никто не ждал. Но так случилось, что с работой повезло, – продолжила свой рассказ Елизавета. – Я пришла по объявлению в газете, и меня приняли даже без испытательного срока. Это теперь я понимаю, что попала в хорошо обставленную западню, а тогда я была на седьмом небе от счастья.
Как же – служба не пыльная, но денежная, дали комнату в общежитии – фирма платила… Сидела, перекладывала с места на место бумаги, выучилась работать на компьютере, даже думала поступать на вечернее отделение какого-то коммерческого института… Господи, какая я была дура! – она закрыла лицо ладонями.
– Успокойтесь, Елизавета Петровна… все нормально… – поторопился вступить майор и бросил взгляд на Тюлькина, который строчил ручкой по бумаге словно из пулемета.
– Спустя полгода… может, больше, меня вызвал к себе наш главный босс…
– Кто? – быстро спросил Клевахин. – Фамилия?..
– Кирюхин. У меня был другой шеф, но, по-моему, он только числился начальником. Делами в фирме заправляли другие.
– Знакомая картина… – пробормотал, не сдержавшись, майор. – Зицпредседатель… Кто он?