Убитая пирамида
Шрифт:
– Тебе уже доводилось сражаться, малыш?
– Ага, с писцами.
– Ты их убил?
– Думаю, что нет.
– Не отчаивайся: я предложу тебе кое-что получше.
– Куда мы несемся?
– Вперед, на врага, во главе всех! Проедем Дельту, потом промчимся вдоль берега моря и станем бить сирийцев и хеттов. На мой взгляд, указ что надо. Давненько не давил я этих варваров. Натяни свой лук.
– А вы не притормозите?
– Хороший лучник поражает цель и в более сложных условиях.
– А если я промажу?
– Я перережу ремень, удерживающий тебя на колеснице, и ты полетишь носом в пыль.
– А вы суровы.
– Десять азиатских кампаний, пять ранений, две награды за храбрость, поздравления от самого фараона – тебе довольно?
– И никакого права на ошибку?
– Поле битвы ошибок не прощает.
Стать героем, оказывается, не так просто, как представлялось. Сути глубоко вздохнул и до отказа натянул лук, забыв о колеснице, толчках и ухабах на дороге.
– Попробуй попасть в дерево, вон там, вдалеке!
Стрела взлетела в небо, описала изящную дугу и вонзилась в ствол акации, мимо которой пронеслась колесница.
– Молодец, малыш!
Сути вздохнул с облегчением.
– И от скольких лучников вы так избавились?
– Я их не считаю! Терпеть не могу слабаков. Сегодня вечером угощаю тебя выпивкой.
– В палатке?
– Офицеры и их помощники имеют право ночевать в гостинице.
– А… женщины?
Колесничий отвесил Сути знатный удар в спину.
– Ах ты, прохвост, да ты просто создан для армии! После пьянки порезвимся с одной потаскушкой, которая облегчит наши кошельки.
Сути поцеловал свой лук. Удача от него не отвернулась.
Пазаир недооценил изобретательность своих врагов. Они не просто решили помешать ему уехать из Мемфиса в Фивы на поиски истины, они намеревались лишить его судейского звания и тем самым раз и навсегда положить конец его расследованию. Это означало, что нить, которую нащупал Пазаир, и в самом деле вела к убийству, а возможно, и не к одному.
Но теперь, к сожалению, было слишком поздно.
Как он и опасался, Сабабу, состоявшая на службе у верховного стража, обвинила его в разврате. Судейская коллегия заклеймит недостойное поведение Пазаира и сочтет его несовместимым с должностью судьи.
В контору вошел понурый Кем.
– Вы отыскали Сути?
– Он поступил на службу в азиатскую армию.
– Так он уехал?
– В качестве лучника на боевой колеснице.
– Значит, мой единственный свидетель недоступен.
– Я могу его заменить.
– Нет, Кем. Будет доказано, что вы не были у Сабабу, и вас накажут за лжесвидетельство.
– Но я не могу допустить, чтобы вас оклеветали!
– Я сам виноват в том, что приподнял завесу над чьей-то тайной.
– Но если никто, даже судья, не может говорить правду, стоит ли вообще жить?
Нубиец был вне себя от отчаяния.
– Я не отступлю, Кем, но у меня нет никаких доказательств.
– Вам заткнут рот.
– Я не стану молчать.
– Я буду рядом с вами, вместе с павианом. И они дружески обнялись.
Суд состоялся через два дня после возвращения Пазаира под деревянным портиком, сооруженным перед дворцом. Такая спешка объяснялась статусом обвиняемого; если в нарушении закона подозревался судья, дело требовало незамедлительного рассмотрения.
Пазаир не ждал снисходительности от старшего судьи царского портика, однако при виде присяжных был поражен тем, как далеко простирается заговор: здесь собрались судовладелец Денес, его супрута Нанефер, верховный страж Монтумес, один из царских писцов и жрец храма Птаха. Враги составляли большинство и, возможно, всецело контролировали ситуацию, а писец и жрец могли быть просто послушными исполнителями.
Бритоголовый старший судья портика, одетый в дорогой передник, с хмурым видом восседал в глубине зала. Мерный локоть из дерева смоковницы напоминал о присутствии богини Маат. Слева от него расположились присяжные; справа – секретарь суда. За спиной Пазаира собралась толпа любопытных.
– Вы судья Пазаир?
– Да, я служу в Мемфисе.
– У вас в подчинении есть секретарь по имени Ярти.
– Верно.
– Приведите истицу.
Ярти и Сабабу – вот уж неожиданный поворот! Выходит, его предал ближайший помощник.
Но в зал заседаний вошла не Сабабу, а коротконогая брюнетка с пышными формами и некрасивым лицом.
– Вы супруга секретаря Ярти?
– Да, – ответила она резким, неприятным голосом.
– Вы находитесь под присягой. Изложите свои обвинения.
– Мой муж пьет пиво, слишком много пива, особенно по вечерам. Он постоянно оскорбляет меня и бьет в присутствии нашей дочери. Бедняжка пугается. Врач засвидетельствовал следы от ударов.
– Вы знаете судью Пазаира?
– Только по имени.
– Чего вы просите у суда?
– Осудить моего мужа и человека, у которого он работает и который несет ответственность за его моральный облик. Я хочу два новых платья, десять мешков зерна и пять жареных гусей. И вдвое больше, если Ярти снова поднимет на меня руку.
Пазаир был ошеломлен.
– Пусть войдет главный ответчик.
Появился грузный смущенный Ярти. Красные прожилки на его лице проступали сильнее обычного. Он принялся защищаться:
– Жена сама меня провоцирует, она отказывается готовить еду. Я ударил ее, сам того не желая. Просто так неловко получилось. Меня тоже можно понять: я так много времени провожу в конторе у судьи Пазаира, работа безжалостная, дел столько, что пора бы подумать о найме еще одного секретаря.
– Что вы на это скажете, судья Пазаир?
– Эти упреки не вполне справедливы. Работы у нас много, это правда, но я отнесся к секретарю Ярти с пониманием и, учитывая его семейные трудности, дал ему некоторые поблажки.