Убийца по прозвищу Англичанин
Шрифт:
– Мы существуем, чтобы служить людям. – Он протянул Габриелю ключи от машины. – Bon voyage. [24]
Габриель сел за руль и включил мотор. Десять минут спустя он уже мчался по шоссе Е-54 назад в Цюрих.
Швейцарцы – люди замкнутые и держащиеся своего племени – обладают почти животным чутьем на чужеземцев. Все, не соответствующее обычному распорядку, сообщается полиции, независимо от того, сколь это малозначительно. Собственно, швейцарские граждане настолько бдительны, что иностранные разведки, работающие в стране, рассматривают их как дополнительную службу безопасности. Учитывая это обстоятельство, Габриель старался вести себя как завсегдатай, шагая от машины к вилле Аугустуса Рольфе.
24
Счастливого пути (фр.).
Он вспомнил об операции, которую проводила Контора года два-три назад. Группа агентов была направлена в Швейцарию, чтобы поставить «жучки» в квартире араба, подозреваемого в терроризме и жившего в маленьком городке неподалеку от Берна. Пожилая женщина заметила эту группу у дома, где жил араб, и позвонила в полицию, сообщая, что поблизости от ее дома появилась группа подозрительных мужчин. Через несколько минут группа была арестована, и об этом провале узнал весь мир.
Габриель поднялся вверх по Розенбюльвег. Знакомый силуэт виллы Рольфе с ее башенками и высоким портиком возник перед ним. Проехала машина, оставив в свежем снегу две черные ленты.
Габриель набрал у входа код на безключевом замке. Зажужжал зуммер, и засов отодвинулся. Габриель открыл калитку и пошел вверх по ступенькам. Через две минуты он уже был в вилле Рольфе и глухо шагал по темному холлу с маленьким фонариком в одной руке и «береттой» в другой.
В коридоре второго этажа царила кромешная тьма. Габриель пошел вперед, следуя за тоненьким лучиком своего фонарика. Анна сказала, что кабинет находится слева, окнами на улицу, это первая дверь после бюста. Габриель повернул ручку. Заперто. Ну конечно же. Он вынул из кармана пару маленьких металлических инструментов. Господи, как давно такое было? Академия, сто лет назад. Он был зеленым рекрутом, и Шамрон все время стоял над ним, громко ругаясь ему в ухо. «У тебя пятнадцать секунд. Твои товарищи умрут, если ты не откроешь эту дверь, Габриель!»
Он опустился на одно колено, всунул инструмент в замок и, держа фонарик в зубах, принялся за работу. Через минуту Под старательным напором Габриеля старый замок сдался. Габриель поднялся на ноги, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
В комнате пахло древесным дымом, собакой и слегка табаком. Габриель поднял фонарик и провел им по комнате. Лужица света была такой маленькой, что ему пришлось обследовать комнату по два-три метра. В ней стояли кресла восемнадцатого века. Дубовый письменный стол эпохи фламандского Ренессанса. Книжные полки поднимались с паркета до лепного потолка.
Письменный стол Аугустуса Рольфе.
Странно, но он не казался столом могущественного человека. Это был захламленный стол ученого: куча бумаг, выцветший кожаный бювар, чашка со скрепками, стопка старинных книг. Габриель приподнял указательным пальцем обложку и ощутил запах старой бумаги и пыли. Он направил свет на первую страницу. Гёте.
Когда он закрывал книгу, свет фонарика упал на большую пепельницу из хрусталя. С десяток окурков лежали в беспорядке, точно отстрелянные гильзы на подстилке из пепла. Он внимательно оглядел окурки. Два разных сорта. По большей части это были «Бенсон-энд-Хеджес», а три были другие – «Силк катс». Старик, по всей вероятности, курил «Бенсон-энд-Хеджес», а вот кто курил «Силк катс»? Анна? Нет, Анна всегда курила «Житан».
Габриель снова занялся поисками бумаг о происхождении картин. Анна сказала, что Рольфе держал их в нижнем ящике с правой стороны, в папке с надписью «Личная корреспонденция». Этот ящик, как и вход в кабинет Рольфе, был заперт. Но на этот раз у Габриеля был ключ. Он открыл ящик и начал листать личные бумаги Аугустуса Рольфе.
Ему попалась папка, озаглавленная «Максимилиан». Он взял ее большим пальцем и указательным, затем приостановился. Имеет ли он право? Это ведь все равно что заниматься подглядыванием. Все равно что, прогуливаясь вечером по городу, смотреть в освещенное окно и видеть, как ссорится пара. Или как пожилой мужчина сидит один перед телевизором. Но что могла бы открыть ему эта папка? Что хранил этот человек о своем сыне? Что может узнать Габриель из этой папки о человеке по имени Аугустус Рольфе?
Он вытащил папку, положил ее на открытый ящик, раскрыл. Фотографии, вырезки из спортивных страниц европейских газет, похвальные отзывы товарищей по команде, большой материал из цюрихской газеты о несчастном случае с велосипедистом в Альпах:
«Он был хороший человек, и я горжусь тем, что у меня был такой сын, – сказал Аугустус Рольфе, известный цюрихский банкир в заявлении, опубликованном его адвокатом. – Нет слов, которые могли бы описать, как мне его не хватает».
Тщательно сложена, старательно датирована и озаглавлена. Аугустус Рольфе, возможно, не был согласен с тем, что сын выбрал такую профессию, пришел к выводу Габриель, но он как отец гордился им.
Габриель закрыл папку, положил ее на место и возобновил поиск «Личной корреспонденции». Еще одна папка привлекла его внимание: «Анна». Он снова помедлил, а потом вытащил папку. В ней были детские фотографии Анны, играющей на скрипке, приглашения на выступления и концерты, вырезки из газет, отзывы об ее исполнении и ее пластинках. Габриель особенно тщательно просмотрел фотографии. Он явственно увидел двух Анн – до самоубийства матери и после. Разница в ее внешности была поразительная.
Габриель закрыл папку и положил ее назад в ящик. Пора все-таки приниматься за дело. Он перебрал папки, пока не нашел той, на которой значилось: «Личная корреспонденция». Он вынул ее из ящика, положил на стол Рольфе и открыл. Письма – одни написанные от руки, другие напечатанные на профессиональных бланках. На немецком, французском, итальянском, английском языках – лингвистическое лоскутное одеяло, каким является Швейцария. Габриель быстро пролистал их, пока не дошел до конца. Тогда он вернулся к началу и медленно повторил процедуру. Результат был тот же.
Бумаги о происхождении картин исчезли.
Водя лучом фонарика по кабинету, Габриель вспомнил об учебной подготовке, которую проходил в академии. Инструктор привел его в комнату, обставленную как гостиничный номер, вручил ему документ и дал минуту на то, чтобы он нашел пять подходящих мест, где его спрятать. Если бы ему дали такое задание в кабинете Рольфе, а не в лжегостиничном номере, он мог бы найти сотню мест, чтобы спрятать документ. Под ложной доской в паркете, в большой книге, под ковром или под паркетом, в какой-нибудь мебели, в скрытом стенном сейфе. И такие возможности имелись в одном только кабинете. В хаотично построенной вилле Рольфе были тысячи мест, где можно спрятать коробку с документами. Этот человек построил подземный бункер для своей тайной коллекции картин. Если Рольфе хотел что-то спрятать, у Габриеля было очень мало шансов это найти.
Мысль о том, что придется уезжать из Цюриха с пустыми руками после столь тяжелого и опасного путешествия, была невыносима Габриелю. Отсутствие документов могло объясняться двумя причинами. Во-первых: они были изъяты Рольфе или кем-то вроде Вернера Мюллера. Во-вторых: Рольфе почему-то их переложил. Конечно же, это было возможно. Он же старик. А старые люди совершают ошибки. Память подводит. Названия на папках становится все труднее читать.
Габриель решил тщательно обследовать письменный стол.