Убийца с маникюром
Шрифт:
– Обидно, снайпер стрелял из области, а убил на территории Москвы. Лучше бы наоборот.
– И не говори, – усмехнулся Артем.
Элитный поселок размещался за Кольцевой автострадой, но при этом входил в черту города. А соседний дачный поселок – это уже область. Оттуда и стрелял снайпер. Только вряд ли киллер вникал в эти нюансы. У него была задача – исполнить заказ. А у Козырева задача найти убийцу. Его на это дело кинули, ему им и заниматься. И Паша Аксаков ему в помощь, или наоборот, что, в общем-то, не суть важно. Все равно ведь обоим достанется,
– Четко сработано, один выстрел – один труп. Из «СВД» стреляли. Винтовка на месте осталась, гильза валяется…
– И ни одного пальчика, – невесело предположил Козырев.
– Ну, не знаю, может, изнутри на ствольной коробке что-то найдется, – уныло пожал плечами Аксаков.
– Вряд ли. Хотя и хотелось бы…
– Кстати, винтовка как-то странно стоит. Ее к стенке прислонили, стволом вниз, она глушителем в пол упирается…
– И не упала?
– В том-то и дело. Ее аккуратно поставили. Такое впечатление, что киллер особо не торопился.
– Может, это его фирменный нам привет?
– Может быть… А может, случайно так вышло. Он винтовку к стене приставил и убежал, ему было все равно, упадет или не упадет. А она не упала…
– Все может быть, – пожал плечами Артем.
– Кроме винтовки и гильзы, на чердаке никаких следов. Зато на снегу четкие отпечатки обуви. Тридцать восьмой размер.
– Это уже интересно. Неужели женщина?
– Или маленький мужчина…
– Ну да, бывает и такое…
– А может, тридцать восьмой размер на сороковую ногу надели? Чтобы нас с толку сбить…
– Декабрь на дворе, морозы, если обувь теплая, то на сороковую ногу ее точно не натянешь. А если наденешь, то и отморозить можно. Или чердак отапливался?
– Нет, конечно…
– Да и выстрел был в грудь. Женщины обычно не стреляют в голову, для них это противоестественно…
– Ну, я бы с этим поспорил.
– Я бы тоже. Но статистика вещь упрямая, гораздо чаще женщины стреляют в грудь, чем в голову… И часто покойная на террасу покурить выходила?
– Дворецкий говорит, что у нее выкурить сигарету после обеда – святое дело. Сначала сигарета, а потом тихий час…
– Ну, мне тоже поспать сегодня не удалось, – хмыкнул Артем.
Так хорошо субботний день сегодня начинался. Во-первых, отгул у него, во-вторых, он проснулся в объятиях шикарной женщины. Проснулся поздно, позавтракал с пивком, а заодно и пообедал, потом увлек подружку обратно в спальню. После тесного общения его потянуло в сон, а тут начальник со своим звонком…
– На том свете отоспимся.
– Это ты про кого? Про нее? – Артем легко щелкнул по фотографии, которую держал в руке.
Потерпевшая на этом снимке стояла под руку с каким-то седовласым господином в клубном пиджаке. И сама она была в вечернем платье. Роскошные волосы черными волнами растекаются по красивым обнаженным плечам, полновесная грудь так соблазнительна в не очень скромном декольте… И очень жаль, что теперь эти прелести будут смотреться на анатомическом столе.
– И про нее. И про ее мужа, – тоже коснулся пальцем фотографии Аксаков.
– Это ее муж?
– Никольский Евгений Александрович. Сеть салонов бытовой и электронной техники «Электроник» тебе что-нибудь говорит?
– Ну да, знакомое дело.
– Его детище.
– Ну, теперь понятно, откуда все это взялось… – Артем обвел рукой огромный, блистающий роскошью холл первого этажа. – Э-э, и что там с ее мужем?
– Скончался от инсульта весной этого года.
– А «Электроником» кто командует?
– Глеб Евгеньевич Никольский, сын покойного.
– Так, понятно… А на каких правах командует? Кто он, законный наследник своего отца или ставленник своей, так сказать, мачехи? Кто унаследовал акции «Электроника»?
– Я так далеко еще не заезжал. Что мне дворецкий сказал, то я тебе и говорю…
– А Глеб этот Евгеньевич где?
– Ну, у него свой дом. Квартира в Москве. Он здесь редко бывает… Я уже отправил к нему человека…
– Да уж, хотелось бы поговорить с ним. И насчет завещания бы узнать…
Дворецкого Козырев нашел на кухне. Это был пожилой подтянутый мужчина с холеной, но вовсе не аристократической внешностью. Он сидел за барной стойкой и потягивал коктейль через трубочку. Рядом с ним сидела тоже немолодая горничная в форменном платье с кружевным передником. Увидев Артема, они поспешили подняться со своих мест. «Да, мы все понимаем и готовы сотрудничать со следствием. Только мы уже устали от бесконечных допросов и не знаем, сможем ли выдержать следующий». Что-то в этом духе можно было прочесть в их глазах.
Разговор Артем начал с выяснения личности. Мужчину звали Аркадием Петровичем, женщину – Валерией Михайловной. И фамилия у них одна. Что ж, муж и жена – одна бочка с информацией. То, что знал один, могла рассказать и другая. А женщины, как правило, более болтливы по своей природе, да и запугать их легче, поэтому Артем выбрал для разговора Валерию Михайловну, а ее мужа попросил удалиться.
– Я смотрю, вы загрустили, Валерия Михайловна? – усаживаясь на высокий барный стул, начал он.
– Выпить не желаете? – исключительно из вежливости спросила она. Не было у нее настроения обслуживать полицейского майора.
– Да нет, спасибо. На работе не пью.
– А мы тут с Аркадием по чуть-чуть…
– Вот и я говорю, что загрустили вы. Никольский умер, жена его ушла за ним. Кто теперь в доме хозяин? Кому служить будете?
– Не знаем… – вздохнула женщина. – Как бы не пришлось искать другую работу…
– А сын Никольского? Разве он не захочет… э-э, возглавить отчий дом?
– Отчий дом – это там, где рождаются. Где с матерью живут, с отцом. А мать Глеба в другом доме умерла. Отец этот дом для его мачехи построил. Для Маргариты Сергеевны… Глеб не очень любил этот дом.