Убийца со счастливым лицом. История маньяка Кита Джесперсона

Олсен Джек

– Совсем кроха. Только посмотрите на эти золотые кудряшки. Он играл пьеску со своим братом, Брюсом, и мы все были очень горды. Пока ему не обстригли волосы, все нам говорили, что это самая симпатичная девчушка, какую они видели в жизни. Из всех моих детей он был единственным, кого всем хотелось любить, всем хотелось обнимать.

Дрожащим голосом отец зачитывает стихотворение, которое написал про Кита:

Кажется, только вчераЯ катал тебя на спине,Качал тебя на коленях,Покупал именинный торт.Вечером

укладывал спать,И ты обнимал своего Дюка.Мама приходила обнять тебя,И вместе нам было прекрасно.

Кит Хантер Джесперсон, пожизненно запертый в тюрьме, усмехнулся, когда позднее ему повторили отцовские слова.

– Свою собаку я правда обнимал каждый день, – сказал он, – но никогда не обнимал ни отца, ни мать. И они не обнимали ни меня, ни моих братьев и сестер. Я никогда не размышлял об этом. Просто так было заведено. В нашей семье никто не обнимался, кроме меня и Дюка.

Три десятилетия спустя после смерти питомца он все еще оплакивает своего шоколадного лабрадора.

– Дюк был моим самым близким другом четырнадцать лет. Когда отец пристрелил его, ему следовало пристрелить и меня.

Джесперсон-старший был сильным мужчиной из рода сильных мужчин, северян, нечувствительных к низким температурам, штормовым ветрам и бурям. А также к пустому желудку. В 1930-х отец Лесли, кузнец, эмигрировал на восток из дождливой Британской Колумбии в выжженные прерии Саскачевана. Через несколько лет голод, разразившийся после пыльных бурь – в Канаде они получили название «Грязные тридцатые», – вынудил его вернуться назад. Это было страшное поражение для Артура Джесперсона, и остаток жизни он пребывал в мрачном настроении. Джесперсоны, потомки суровых датских воинов, не привыкли проигрывать в сражениях или сдаваться. Они не всегда добивались своих целей, но продолжали стараться – порой до самой смерти. Когда одного из братьев Артура положили в психиатрическую лечебницу, он решил покончить с собой. Не имея под рукой никаких других средств, он забил себе в голову девятисантиметровый гвоздь.

Продолжая посапывать кислородной трубкой, Лес Джесперсон рассказывал о своем детстве в Канаде – смеси Диккенса и Данте:

– Никто не работал так много, как мой отец и мы, шестеро детей. Мы ковали железо, подковывали лошадей, делали плотницкий инструмент – все, для чего нужны наковальня, молот и мышцы. С детского сада мы работали вместе с отцом, когда не были в школе. У нас было два горна и две наковальни, огромные молоты то и дело взлетали над раскаленным докрасна железом. Я бил кувалдой, а мой отец работал молотками, клещами и другими инструментами, изготавливая зажимы и крючья.

– После нескольких часов безостановочной работы я валился на телегу, но очень скоро отец снова раздувал мехи, железо раскалялось, и отовсюду пыхали огонь и дым. Немного похоже на ад, да? Что ж, так оно и было. Тебе не предоставляли выбора – работай и помалкивай. К моменту, когда я уехал из дома, я выжимал сто десять килограмм, как мой отец. Если мы с братьями не слушались, он бил нас ремнем для правки опасной бритвы. Там даже протерлось пятно. Отцовский ремень был чертовски хорошим воспитателем.

Сын Лесли Кит, сидящий в тюрьме, запомнил деда как грозного старика, молча сидевшего в углу гостиной над доской для криббеджа – любимой настольной игры всей семьи.

– Отец моего отца был суровым парнем – ему пришлось стать таким, чтобы выжить. У него был холодный ум бизнесмена. Он никогда особенно не разговаривал с нами, детьми, и никогда не выказывал своих эмоций. С женщинами обращался так, будто они занимают слишком много пространства. И отца моего вырастил таким же.

Одна из родственниц утверждала, что после того, как старый Арт Джесперсон потерпел неудачу в прериях, он всю жизнь думал только о деньгах и омрачал существование всем в доме. Она говорила:

– Арт не мог смириться с тем фактом, что ему приходилось стрелять сусликов, чтобы у семьи было на столе мясо. Это довело его до пьянства, изуродовало его личность. С «Грязных тридцатых» до самой смерти он все рассматривал с точки зрения денег. На семейных сборищах Джесперсоны говорили только о деньгах. Постоянно вели подсчеты. Даже трагедию Кита они рассматривали с позиции денег. Все, мол, только и хотят обогатиться за счет этих бедных убитых женщин.

Лес Джесперсон, отец убийцы, ушел из школы в десятом классе; он подрабатывал кузнецом, сантехником, сварщиком и сигнальщиком в лагере лесорубов. Он выучил азбуку Морзе, знал высшую математику, электронику, гидравлику и механику, промышленный дизайн и основы производства. В эпидемию он делал гробы для индейских племен. Придумал и построил машину для волочения бревен, дробилку для сосновой коры, новую насадку на комбайн для сборки сена, автоматическую бетономешалку, устройство под названием «наполнитель Джесперсона» и другие полезные вещи. Оживил выращивание хмеля в регионе, придумав пружинный анкер, крепивший натянутые струны на каркасе, по которому вьются побеги, а потом разработал станок, делавший такие анкеры со скоростью шестьсот штук в минуту. На вершине процветания, прежде чем он продал патент, его завод выпускал тонны анкеров. Затем он изобрел жнейку, которая удвоила скорость сбора урожая хмеля. Его пригласили заняться усовершенствованием процесса переработки яблок, и он придумал сложнейшее новое оборудование, которое решило проблему.

Одним из хобби талантливого самоучки было коллекционирование обрезков металла, из которых он делал произведения искусства – сейчас некоторые из них выставлены в музее в Саскачеване. Он сам научился играть на пианино и на аккордеоне и исполнял музыку в стиле Лоренса Велка на деревенских танцах. Он резал по дереву, писал маслом, рисовал, придумывал шутки, фотографировал, изобретал, сочинял музыку и стихи, в том числе и забавные, обращенные к жене:

Бывают розы красные,Бывают розы белые,А ты скажи, что мы с тобойОбычно ночью делаем.

И трогательные советы детишкам:

И пускай все говорят,Сердце сильное у нас,Сердце слабым может быть,Его надобно хранить.

В любом обществе он чувствовал себя в своей тарелке, привлекал внимание своим юмором, шутками, остротами и кипучим темпераментом. Старые друзья вспоминали, что он был ростом почти два метра, хотя на самом деле его рост не превышал метра восьмидесяти. Он говорил с провинциальным акцентом, как добрый терпеливый дедушка, но ближайшие родственники знали, что за этим стоит подавленная неудовлетворенность и гнев.