Убийца
Шрифт:
Вот, скажем, дорога в Умет, там – совсем другое дело. И это в принципе не удивительно, учитывая, что через Умет идёт торговый путь Ольета да и купцы Чаддавира не прочь отправить в Фернимар свои ткани и шкуры всяких горных тварей. Правда тот путь намного опаснее Хвандского тракта, поэтому я терпеть не могу чёртовы зелёные плиты, политые кровью многих невинных торгашей, павших, кто от стрелы и меча разбойников, а кто и от кинжала чересчур жадного компаньона.
На обочине появились сначала одинокие, а потом – всё более многочисленные постройки. Скоро их стало так много, что приграничная полоса
Мимо нас неторопливо проехал приграничный патруль. Солдаты щеголяли какими-то особыми мундирами, имеющими отличительные особенности Фернимарской гвардии и Стражи Коронаста. Офицер в шикарном шлеме Сингалонского производства покосился в нашу сторону, но никак больше не отреагировал. Судя по сытой харе, едва помещающейся в шлем, ему и без того жилось неплохо.
С левой стороны дороги шумел Прикордонный рынок забитый бешено орущими людьми. Одни желали продать подороже, другие – купить подешевле. Ссоры часто заканчивались потасовками и даже поножовщиной. Столь жестокие столкновения были обусловлены не одной жадностью, а ещё и тем, что торгующиеся прибыли с разных сторон границы. Солдаты, дежурившие у входа, в драки не вмешивались: свои деньги они уже получили.
– Господи, - сказала Вайолетта, с ужасом взирающая на рыночный хаос, - неужели людям больше нечем заняться, кроме как копошиться в этой грязи и грызть друг другу горло?
– Разве это грязь? – удивился я. А, впрочем, чему удивляться? Такие, как она редко нисходят до наблюдения за существованием простых людей. – А с другой стороны, чем ещё заниматься тому, кто родился третьим?
– Что значит, родиться третьим? – непонимающе приподняла брови девушка, а её телохранитель вытаращил свои бараньи зенки.
Сам по себе вопрос был достаточно любопытен, однако я не успел подготовить достойный ответ. Впереди показались массивные деревянные столбы. На одном восседал некогда позолоченный фернимарский лев с облупленной спиной. На другом – покосившийся дракон Коронаста, лишённый одного глаза и половины хвоста. Мы подъезжали к границе.
Собственно, проезд между этими двумя столбами и был переходом из одного государства в другое. От изрядно обветшавших символов в обе стороны уходила ограда. Но если у самого проезда забор ещё представлял из себя нечто, напоминающее серьёзную преграду, хоть и щеголяющую множеством латок, то дальше дела обстояли весьма печально.
Стоило же пройти поллиги в любом направлении, как ограда и вовсе исчезала. Единственной причиной, по которой люди продолжали пользоваться Хывандским трактом, являлось невероятное бездорожье и заболоченность местности. Повозки там увязали намертво, а конь мог запросто сломать ногу. Пустошь не просто так носила название Топленьской.
У ограды, с обеих сторон тракта, стояли постройки пограничных застав. Пять солдат каждого государства внимательно следили за путниками, пересекающими границу. Каждого странника останавливали, и офицеры начинали привычную игру с виду похожую на проверку документов. Чем быстрее ты понимал правила игры и делился с пограничниками золотом, тем быстрее продолжалось твоё путешествие.
Повозки самых непонятливых или жадных стояли в стороне, и парочка солдат лениво сбрасывали с них поклажу. При этом никто особо не церемонился, так что мешок с зерном мог запросто плюхнуться в лужу. Владельцы злосчастных подвод рвали волосы на голове. Граница жила своей жизнью.
– Дай им денег, - сказал я Сигону, - если только не желаешь проторчать здесь парочку недель.
– О чём ты говоришь? – парень опять надулся, точно индюк. – С какой стати я должен платить за переход границы? Сколько раз я…
– Сейчас – другой случай, - процедил я, с рудом удерживая клокочущую в груди ярость. – Можешь устроить скандал и хвалиться родословной, но это ничего не изменит. Пограничникам плевать на титулы. У них тут – абсолютная власть и полная безнаказанность. Главное для них – деньги и пока они их не получат дело не двинется с места. Ясно?
– Си, дай ему денег, - подала голос Вайолетта. – Ни к чему поднимать лишний шум, а мы не обеднеем из-за потери пары золотых.
– Пара золотых – это перебор, - я отдал назад вторую монету, хоть у меня и чесались руки потерять её в рукаве. – Если дать им слишком много, они вообразят, что мы пытаемся что-то скрыть и постараются выдоить ещё. Один золотой – в самый раз.
Всё получилось, как обычно. Подавая подорожную, я скатил золотой по бумаге так, что он попал в ладонь коронастского капитана. Офицеры переглянулись и не глядя в документ, одновременно буркнули:
– Проезжайте.
Так мы и сделали.
После того, как Кордон остался позади, Уркаган вошёл во вкус, и я даже смог вынудить зверушки увеличить скорость. Мы достаточно бодро скакали по тракту, наблюдая по сторонам бесконечно унылое пространство Топленьской пустоши. Кардинально изменится пейзаж лишь после Хванда, когда мы преодолеем Топлень и направимся к Еку.
Сигон и Вайолетта негромко, насколько позволял стук копыт, беседовали. Время от времени парочка обменивалась нежными прикосновениями, не оставляющими сомнения в их отношении друг к другу. У меня же появилось время подумать о некоторых странностях. О вопросе принцессы, в частности. Ну ладно, дурацкий вопрос оставим на десерт, а пока поразмыслим над другим.
Больше всего меня поражало поведение девчонки. Мне доводилось общаться с дворянами, иногда весьма высоко взлетевшим по иерархической лестнице. Большая часть относилась ко мне, как к коровьей лепёшке на дороге и снисходила к общению только в случае крайней необходимости. В этом смысле поведение Шу было хоть и раздражающим, но вполне привычным.
Принцесса…мало того, что Вайолетта прислушивалась к моим советам и пожеланиям, так она ещё становилась на мою сторону в спорах со своим любовником. Уму не постижимо! Чтобы дворянин слушал какого-то вонючего простолюда, да ещё и поступал, как тот посоветовал? Никогда такого не случалось. Если простолюд посоветует ходить на ногах, дворянин предпочтёт стать на четвереньки, а после прикажет отрубить болтливому холопу язык. Об этом талдычат каждому высокородному: общаться с простолюдом можно только через кнут и палку