Убийца
Шрифт:
Пятеро солдат, угрюмо переговаривающихся поодаль, казались изрядно потрёпанными. Они лениво передавали из рук в руки пузатую глиняную бутыль в кожаной оплётке и так же лениво пили. Шестой, сидел на валуне у дороги и баюкал на весу замотанную в окровавленную тряпку правую руку. Временами воин что-то злобно бормотал себе под нос. Судя по физиономии, раненый был в стельку пьян, так что в дополнительной подпитке уже не нуждался.
Кроме нас, солдаты задержали три крестьянские подводы и торговый караван. Похоже, патрульные останавливали всех, кто ехал по дороге и пытался пересечь чёртов перекрёсток,
– Так выходит, гхм, ты сопровождаешь, гхм, благородных господ?
– Выходит, - согласился я, до смерти утомлённый постоянным кашлем лысого крепыша.
– Из подорожной, гхм, неясно, куда вы, гхм, в общем, гхм, цель вашего путешествия.
Косноязычие лейтенанта могло соперничать лишь с его медлительностью. Однако я предполагал, что в бою этот приземистый балбес преображается.
– Этого мне знать не положено, - любезно пояснил я. – Моё дело лишь сопровождать благородных господ туда, куда они пожелают. А вы сами понимаете, что пожелать они могут всякого. Почему бы вам самому у них не спросить?
Лейтенант несколько раз провёл по лысине рукой в кожаной перчатке, и я услышал характерный скрежет. На загорелой коже проступили широкие красные полосы; очевидно мозг солдата начал усиленно трудиться. Офицер покосился на Вайолетту и графа, всё это время стоявших в десятке шагов от нас. Насколько я знал людей такого толка, лейтенант не очень любил общаться с дворянами. Тем более с подобными Шу, у которого на физиономии застыло такое высокомерное выражение, какое я прежде наблюдал лишь у откормленных на убой индюков.
– То есть не исключено, гхм, что вы отправитесь, гхм, за границу?
– Не исключено, - не стоило отрицать очевидное. Любое запирательство или неуверенность в ответах запросто могли привести к задержанию на пару дней, для проверки документов. – Однако я уверен, что все необходимые печати и подписи имеются. Но у вас, понятное дело, есть право нас задержать, - я развёл руками, покоряясь судьбе и сочувственно посмотрел на бледнеющее лицо лейтенанта. – В таком случае, будьте любезны, сами известите моих спутников. Честно говоря, я опасаюсь сообщать им неприятные известия – раздражительны до одури!
Лейтенант неторопливо сложил документы, а потом, с ненавистью глядя на меня, уронил бумаги в дорожную пыль. Уж не знаю, на что солдатик надеялся, но я совершенно спокойно нагнулся и подобрал пакет. Потом принялся неторопливо засовывать документы в кожаный футляр. Делал я это очень медленно, чтобы успеть послушать беседующих вояк.
– Мудак хренов! – заплетающимся языком гундосил солдат со свёрнутым набок шишковатым носом. – Сколько раз ему говорил: всегда держи одного коня под седло. А он, мать бы его так: лошадку жалко. Лоша-адку, ему, мать его жалко! Нашёл я это мудака рядом с лошадкой, черепушку ему развалили, идиоту.
Я поднялся и положил футляр с документами в поясную сумку. Мне, как и прежде ни хрена не было понятно, кроме одного: на кордон напали настоящие профессионалы. Других трупов, кроме солдатских тел я не видел.
– Мор-рды гуннландские! – заорал солдат с перевязанной рукой и начал махать ей так, словно это было какое-то оружие. – Мы бы им показали ур-родам, если бы они в спину не ударили!
– Заткнись, - бросил лейтенант через плечо и в его голосе лязгнула сталь.
– Ур-роды! – не унимался раненый, пуская обильные слёзы по грязным щекам. – Не помогла бы этим уродам ни сила, ни их рост, если бы не такая рань.
Лейтенант потерял ко мне всякий интерес и грозно уставился на своего подопечного. Широкая лысина офицера, испещрённая многочисленными красными отметинами, пошла ещё и разноцветными пятнами. Лица я правда не видел, но судя по реакции сдавших назад крестьян, оно выглядело достаточно жутко.
– Лейтенант, - сказал я и коснулся наплечного щитка, - насколько я понимаю, мы – свободны?
– Убери, гхм, лапу, - булькнул солдат, покосившись на мою руку, - пока, гхм, все пальцы, гхм, целы. Гхм, проваливай.
– Ну что там? – окликнул меня граф, поправляя свой плащ и осматривая ткань на предмет грязи. – Долго ты ещё будешь разговаривать с этим идиотом?
Лейтенант, уже направившийся было к раненому, остановился. Теперь его лысина стала пунцовой. А я подумал, что идиот тут, в общем-то, один и разговаривать с ним мне придётся ещё очень долго. Посему я ускорил шаг, расталкивая галдящих крестьян и купцов. Получилось добраться до Уркагана в тот самый момент, когда молодой придурок собирался подать голос ещё раз.
– Можем ехать, - сообщил я, опередив вопрос Шу, уже успевшего открыть рот. – И я не поднимал бы шума. Ты тут и так, как дуб посреди голого поля: не захочешь, а заметишь.
Мои слова поставили Сигона в тупик. Очевидно граф пытался найти в них потайной смысл. Ну, там, где сравнение с дубом. Пока Шу размышлял, я ухватил за потрёпанный рукав парня, который выглядел немного сообразительнее своих товарищей. Большая часть их вообще напоминала грубо вытесанных идолов, что стоят вдоль Чаранского тракта в Чернолесье. Молодой человек испуганно зыркнул на меня и шарахнулся в сторону. Однако я держал крепко, не собираясь отпускать добычу, угодившую в руки.
– Шо треба?
– выдохнула жертва, поглядывая то на меня, то на товарищей, переминающихся в отдалении с ноги на ногу.
– Говори, что за хрень тут случилась? – поинтересовался я, стараясь игнорировать грозные взгляды Сигона. У графа явно чесалось в определённом месте, которое отвечает за неожиданные приключения. – Из-за чего весь сыр-бор?
– А дать грошей? – лицо паренька сморщилось в хитрой гримасе.
– А дать в рыло? – выдвинул я встречное предложение. – Рассказывай.
Пацан ещё раз посмотрел на меня, потом на своих товарищей, потом - снова на меня и принял верное решение. Не знаю, какие мысли помогли парнишке избежать лишнего синяка на физиономии, однако предчувствие его не обмануло.