Убийца
Шрифт:
– Даже не знаю, - я подошёл к люку, - радоваться такому счастью или проклинать всё на свете. Ладно, спасибо тебе за всё. И за то, что тогда спас жизнь, тоже.
– Ты идёшь? – донёсся голос Кору из-под земли. – Нас сейчас за жопу возьмут! И больно возьмут.
Я прыгнул вниз и тут же меня поймали четыре мощных руки. А, ребятишки Нарима. Вот эту рожу с перебитым носом и рассечённой бровью я даже помнил. Именно он брал меня в постоялом дворе, после того, как я прикончил баронского сынка. Как же давно это было!
– Я тебя помню, - сказал я и здоровяк расплылся в широкой
– Бегом, ушлёпки! – из темноты вынырнула физиономия Кору. Лоб шпиона блестел от пота. – Пришло новое донесение и вот теперь я просто счастлив! Гунны стянули под Верзу всех своих агентов. Фракции перестали враждовать и объединились.
– Это радует, - пробормотал я, торопливо шагая по узкому и низкому ходу. На голову сыпался какой-то мусор и здоровенные жуки.
– Теперь я собой точно горжусь. Надо же, заставил говнюков подружиться!
– Ты башкой крепко ударился? – кажется, моей шутки никто не оценил. – Когда бойцы спецотряда начнут тебя потрошить, охота шутить пропадёт раз и навсегда. А я вот ещё надеюсь немного задержаться на этом распроклятом свете.
– Усе надеются, - прогудел за спиной кто-то из громил. – Баб, скажем, ишшо попортить, браги хлебануть.
Тоннель, по которому мы шли, начал подниматься. Теперь Кору, который шёл впереди, постоянно останавливался и прислушивался. В руке толстячка блестел маленький самострел. Таких крохотных прежде я ещё не видел.
– Вроде спокойно, - мы остановились у деревянной двери и Кору несколько раз, с перерывами, стукнул в неё. Послышался ответный стук, такой же замысловатый. Маленький человечек считал удары, шевеля губами. – Точно, спокойно. Идём.
Мы вышли в небольшое помещение, которое казалось ещё меньше из-за огромного количества людей внутри. Большие мускулистые мужики, вооружённые с ног до головы и одетые в кольчужные рубашки и штаны.
Кроме них я обнаружил в комнате Вайолетту и Сигона. Оба выглядели такими же испуганными и одуревшими, как пара фазанов, угодивших в логово лис. Тем не менее, граф имел при себе оружие, а на принцессе под плащом я заметил такой же кольчужный костюм, как и на всех остальных.
Один из парней что-то торопливо доложил Кору, и шпион кивнул, закусив нижнюю губу. Потом повернулся ко мне.
– Монахи твоего брата уже ожидают за стеной. – сказал толстячок. – Они поедут впереди и позади. Мы – в центре. А вы, трое – в центре центра. Понятно?
Я только пожал плечами. Приняв это за знак согласия, Кору наклонился ко мне и на ухо, чтобы никто не слышал, прошипел:
– Запомни: девка ни при каких обстоятельствах не должна попасть к гуннам, - наверное я смотрел как-то не так, потому что Кору схватил меня за грудки и притянул к себе. – Глотки за неё грызи, но если поймёшь, что ситуация безвыходная – убей.
Ну что же, к этому всё и шло. И да, такого приказа я не получил раньше, лишь потому, что сопровождал фальшивую принцессу. Теперь она стала настоящей и предполагаю, что в ближайшем будущем – мёртвой.
– Сделаешь свою обычную работу. – Кору отпустил меня и закрыл глаза. – За бесплатно сделаешь.
– А вот интересно, что будет с теми деньгами, которые мне пообещал вернуть один заместитель начальника фернимарской разведки? – спросил я. Терять уже всё равно было нечего.
– Выживешь – верну, - что-то странное звучало в голосе толстячка. – Если они тебе ещё потребуются. А сейчас…Готов?
– Как обычно, - я распихал здоровяков и подошёл к Вайолетте с графом. Ну, почти графом. Очень хотелось сообщить дуралею о его статусе, но я сдержался. Скорее всего сегодня парень, как и все стальные, подохнет. К чему лишний раз расстраивать перед смертью? И так, последние дни у него – сплошное разочарование. Впрочем, как и у всех остальных.
– Что происходит? – спросила Вайолетта, непрерывно ощупывая кольчугу. Сразу заметно, что такая одежда для девушки непривычна.
– Кто Все эти люди?
– Последняя линия обороны, - со вздохом сказал я. – Нам необходимо срочно покинуть Верзу, а за стенами нас уже ждут злые-презлые гунны. И их там – очень много.
– Это – из-за меня? – голос девушки дрожал. – И все эти люди могут погибнуть из-за меня? – я молча пожал плечами. А что тут ещё скажешь? – Так может мне просто сдаться и прекратить бойню?
– Во-первых. – сказал я, наблюдая, как люди Кору постепенно просачиваются наружу, - уже слишком много вложено в эту глупость, чтобы отступать. А во-вторых, это всё равно ничего не даст: бессмысленно откупаться от голодного хищника, предлагая ему свою руку или ногу. Он возьмёт всё.
– Пошли, - Кору махнул рукой и выскочил за дверь.
А знаете, что такое верх глупости? Это когда нужно бежать так, словно за тобой гонится сам ад, а дают то же чёртово отродье, на котором ты трясся от самой столицы Фернимара. Когда я увидел Уркагана, то мне захотелось придушить и одра и Нарима с его остолопами. Нет, ну раньше-то понятно, мне специально создавали трудности, чтобы гуннам было сподручнее сидеть на хвосте.
Но сейчас-то, мать вашу, в чём дело?
Однако события происходили так быстро, что времени высказать своё возмущение просто не осталось. Все оседлали коней, и наша группа выехала из небольшого домика сразу к городским воротам. Тут не оказалось пьяных балбесов, пытающихся проверять документы, да и стражи вообще. Чьи-то сапоги торчали из домика охраны и не шевелились. Четверо парней Кору уже толкали створку ворот. Какие-то зеваки тыкали в нашу сторону пальцами. Плевать, мы уже выезжали из города.
Я наклонился к ушам уркагана и прошипел:
– Помнишь, я обещал тебя пустить на колбасу? – лошадка дёрнула ушами. – Так вот, предложение остаётся в силе. Если ты, скотина, не сумеешь бежать, как нормальная лошадь, я перед смертью постараюсь приготовить самую лучшую конскую колбасу. Понял?
Вроде понял, потому что ещё раз дёрнув ушами, начал быстрее перебирать своими кривыми ножками.
За стенами нас ожидал отряд монахов. Брат не обманул. И прислал не жирных болтунов, обожающих винные подвалы и хорошую кухню. Нет, я сразу понял кого вижу: бойцы Братства Духа – армия церкви, которую высокопоставленные святоши использовали в качестве решающего аргумента. Я видел этих засранцев в деле и сейчас жалел лишь об одном: плохо, что их всего сотня.