Убийцы (Мир пауков - 6)
Шрифт:
Библиотека представляла собой шестиугольное помещение шириной с полсотню метров, а высоты такой, что ее купол-потолок едва был различим. Стены - сплошные книжные полки, идущие по периметру вокруг всего помещения и формирующие расположенные друг под другом ярусы, окованные железом; как-то раз Найл взялся их пересчитывать и насчитал ровно сотню. В некоторых местах ярусы размежевывались черными железными лестницами, ступени которых, а также стояки, были украшены чеканным орнаментом; хитросплетением листьев и цветов. Пообе стороны помещения, снизу до самого верхнего яруса, бегало по старомодному лифту-клетушке.
Эти
Интерьер помещения объединял в себе элементы читального зала Британского музея, "Библиотек Насиональ" и библиотеки Ватикана. Середину занимал служебный стол; от него как спицы в колесе расходились обитые синей кожей столы с настольными лампами. Найл никогда не приглядывался к людям, сидящим за этими столами или неслышно ступающим вдоль ярусов; уж так хотелось верить, что это всамделишные мужчины и женщины двадцать третьего века, перенесенные сюда волшебной силой Стигмастера.
Старец стоял за центральным столом, беседуя с одним из служащих; вот он повернулся и поманил к себе Найла, указывая на ближайший лифт. Найл подошел и потянул на себя скрипнувшую дверцу, зайдя следом за своим провожатым в обитую деревянными панелями кабину с табличкой на задней стенке "Максимальная загрузка - трое человек". Он открыл и закрыл дверцу лифта снова, на этот раз подъемник мягко взвыл, и лифт начал медленно подниматься. Каким образом достигается такая достоверность, Найл понятия не имел, да и не пытался особо вникать; ему больше по душе было нежиться в этой иллюзии - гляди-ка, будто в самом деле переносишься в прошлые столетия!
Они вышли на двадцать восьмом ярусе (у каждого впереди на ограждении имелся свой порядковый номер). По ярусу Найл продвигался с некоторой опаской: чеканка пола и полуметрового балкона казалась сплошным решетом. Вниз, понятно, не сорвешься, но все-таки чувствовалось бы уютнее, если б пол и стенки были сплошные.
Ступая по ярусу следом за Стиигом, Найл обратил внимание, что многие книги имеют латинские названия: "Turba Philosophorum", "Speculum Alchimiae", "De Occulta Philosophia", "Aureum Vellas" , иные были на греческом и арабском. Они остановились перед полкой, на металлической табличке которой значилось: "Герметика, КУ - Л О".
1 "Смятения философов", "Зерцало алхимии", "Оккультная философия", "Золотое руно" (лат.)
– Герметика - это что?
– Магические учения, названные по имени легендарного основателя магии, Гермеса Трисмегиста - Трижды Великого Гермеса.
Он потянулся к полке и выдвинул, с некоторым усилием, большущий том, обитый черной кожей (Найл улучил момент прочесть название: "Энциклопедия герметики и алхимические сигилы", прежде чем фолиант лег на один из столов, стоящих на каждом из углов шестиугольной галереи). Углы у книги были неразрезаны, бумага ручной выделки - толстая, нелощеная. Старец четко знал, где что искать; он быстро нашел страницу ближе к концу фолианта.
– Я думаю, вот то, что ты ищешь.
Символ, на который он поместил палец, был безошибочно тот же, что и на кулоне, разве что форма чуть отличалась:
Найл живо, с интересом нагнулся над страницей, затем поднял глаза, кисло сморщившись от разочарования:
– Это что, на чужом языке?
– На немецком.
– А что означает "rache"?
– Месть. Из текста следует, что это сигал, берущий начало в тринадцатом веке, и означает "отмщение". Нижняя часть представляет крылья хищной птицы. Верхняя часть- рога "der Teufel", дьявола. Хищная птица на крыльях несется к своей добыче, неся на себе страшную месть.
Разглядывая изображение, Найл почувствовал неуютный холод в темени, словно кто-то плеснул на голову холодной воды; ощущение чем-то напоминало ожидание опасности. Он напряженно изучал символ, словно мог таким образом выведать его зловещую тайну.
– Здесь говорится, насколько широко был распространен этот символ?
– Нет, но ответ почти однозначный. Этот символ был известен лишь изучающим герметику.
– Тогда как, по-твоему, могли про него проведать убийцы Скорбо?
– На это я ответить не могу, - он вернул книгу на полку.
– Может, они и вправду изучали магию.
Идя за старцем обратно к лифту, Найл испытывал гневливое отчаяние. Казалось нелепым, находясь в окружении такой уймы знания, теряться при ответе на один незамысловатый вопрос.
– И зачем изучать магию?
– Потому что она гораздо древнее естествознания.
– Да, но... но ведь это, наверное, одно и то же, что суеверие?
– Так многие считали в девятнадцатом и двадцатом веке. А в двадцать первом антропологи пришли к иному выводу. Они изучали примитивные племена и сделали вывод, что некоторые из них добиваются реального воплощения определенных магических обрядов - вызывают дождь, например.
Найл покачал головой.
– Ты этому веришь? Старец виновато улыбнулся:
– Ни да, ни нет. Я всего лишь машина. А вот Торвйльд Стииг был рационалистом, и верить в это отказывался.
Когда вошли в лифт, Найл произнес:
– А как она, магия, действует?
– Все примитивные народы говорят одно и то же: магия действует с помощью духов.
– Но ведь духов не бывает, разве не так? Старец улыбнулся.
– Торвальд Стииг, безусловно, считал именно так.
На спуске почему-то опять затошнило, жар поднимался волнами как бы из самого желудка. Найл отогнул от стены откидное сиденье и опустился на него.
– Тебе нехорошо?
– Устал просто, - Найл закрыл глаза и прислонился головой к стене. Один из убийц Скорбо ударил меня силой воли, как паук.
– Хотя по виду он был человек? Найл унял в себе глухое раздражение.
– Разумеется.
– Понятно, - временами, вот например сейчас, становилось заметно, что старик - машина: он нечувствителен к человеческому удивлению.
– Если так, то я могу предложить кое-что полезное.
Лифт, скорготнув, остановился. Когда выходили наружу, старец вежливо придержал дверцу для женщины средних лет, в твидовой юбке; проходя, та натянуто улыбнулась. Реагируя на деловую тишину вокруг, Найл невольно понизил голос: