Убийцы (Мир пауков - 6)
Шрифт:
Тут Найл наконец почувствовал, что до него начинают доходить некоторые принципы устройства интерналайзера. Вот сейчас одно воспоминание повлекло за собой другое, потому что общим у них является одни основной фактор - не то, что оба связаны с загородной природой, а то, что оба вызывают одно и то же неизъяснимое чувство светлого восторга и свободы.
Он нажал четвертую кнопку. Снова темнота, но темнота, в которой можно слышать ровный шум стойкого высокого ветра, и чувствовать острый, соленый запах моря. Даже не пытаясь восстановить картину, он знал, что стоит на гребне высокого кряжа, отделяющего пустыню от прибрежной равнины
И вот в этом месте произошло нечто странное. Когда он, лежа возле потрескивающего костра, задумчиво слушал пение, его вдруг потянуло в сон. И тут Найл осознал, что его прежнее "я", вероятно, в тот момент уже отключилось, и он заметил этот переход в сумеречный мир меж сном и бодрствованием. И вот теперь выявлялись вызывающие тревожное замешательство зыбкие, нечеткие образы, призрачно скользящие перед внутренним взором подобно стеклянистым облакам, и чужие голоса, произносящие бессвязные, и вместе с тем странно осмысленные фразы: "Его зелень будет еще упрямее, когда отыщет свой хвост...". Затем голоса будто бы превращались в воду, просачивающуюся в трещины бессознательного ума Найла, и сбегали в некое подземное озеро тьмы. На Найла это подействовало так, что подкатила тошнота и голова закружилась, а все вокруг словно утратило прочность. Найл резко утопил на пульте кнопку "стоп" и испытал несказанное облегчение, когда возвратился в обычный мир, словно дневной свет после ночного кошмара.
Но любознательность не утихла, и Найл коснулся последней кнопки нижнего ряда под цифрой "20". Результат был столь же неожиданный, сколь и тяжелый. Найла вдруг пронзила безысходная мука и жалость, грянувшая с внезапностью летней грозы или жестокого удара. Он стоял возле входа в пещеру, глядя на безобразно раздувшийся труп отца: черное лицо, застывшие глаза навыкате. Рука с медным браслетом вскинута, словно защищая лицо от клыков разозленного паука.
– Тебе, наверное, надо бы выключить аппарат, - послышался голос старца.
Тот снова стоял возле ложа. Шок от случившегося отнял у Найла столько энергии, что ему стоило труда нажать на "стоп".
– Зачем ты это сделал?
– спросил Найл плохо повинующимися губами.
– Электрические импульсы интерналайзера вызывают разрядку у центров памяти. Ты выбрал частоту, связанную с болезненными воспоминаниями.
– Ну и что в этом хорошего?
– Найл понимал, что говорит не совсем разумно, но потрясение переплавлялось в гнев.
– Гораздо больше, чем ты думаешь, - голос у старца был так спокоен и уравновешен, что гнев испарился.
– Я бы советовал тебе повторить эксперимент.
– Зачем?
– Найл нисколько не разуверился в Стигмастере, но сама мысль вызывала дрожь.
– Потому что можно избавиться от боли. Попробуй.
Напрягшись словно в ожидании удара, Найл включил устройство и нажал на кнопку "20". Опять нахлынула волна отчаяния при взгляде на искаженное лицо отца; на этот раз он обнаружил даже следы от укуса с внутренней стороны руки, где паук ввел яд. Вместе с тем он осознал и то, что жалость испытывает тот Найл, что стоит у входа в пещеру, а уж нынешнему Найлу чувство сейчас передается так, из вторых рук.
– Еще раз, - голос старца звучал в общем сочувственно. И когда Найл нажал на кнопку и память возвратилась к началу, еще яснее стал сознаваться разрыв между собою теперешним и прежним. Оцепенение, охватившее Наила прежнего, служило защитой от ошеломляющего прилива эмоций; теперь же эмоции отчасти утратили свою силу, и Найл теперешний перестал ощущать их во всей остроте. Остались гнев, жалость и чувство обреченности: отца больше нет, чему быть, того не миновать.
– Еще раз.
На этот раз даже гнев и жалость утратили силу.
– Еще раз.
– Теперь в душе уже только жалость.
– Еще раз.
Жалость остыла в печаль, с оттенком обреченности.
– Еще раз.
Теперь было видно, что и печаль, и огорчение одинаково бессмысленны. Ничего уже не воротишь.
– Еще раз.
Найл покачал головой.
– Больше ни к чему.
Он чувствовал себя на удивление спокойно и умиротворенно; было еще и странное ощущение, будто он за эти секунды значительно прибавил в возрасте.
– Как это получилось у машины?
– спросил он.
– Машина здесь ни при чем. Все это сделал твой собственный ум. Любую отрицательную эмоцию можно стереть, дав ей выход.
Найл, к удивлению, поймал себя на том, что зевает. Потрясение уступило место приятной расслабленности. Но в мозгу чувствовалась усталость, какая обычно возникает, если переусердствовать с медальоном. Найл на секунду закрыл глаза, соблазняясь желанием соснуть, но тут вспомнил, зачем сюда пришел, и стряхнул с себя сонливость.
– Ты говорил, я могу узнать об убийцах Скорбо.
– Ты желаешь попробовать непременно сейчас?
– Да, если можно.
– Можно, но я бы все-таки не советовал. Тебе нужно получше освоиться с интерналайзером. Я бы предложил по крайней мере другой день.
Найл покачал головой.
– Нет времени. Один из них, судя по всему, все еще находится в городе, и к утру может уйти.
– Ну что ж, твоя воля. Ты отдаешь себе отчет об опасностях?
– Опасностях?
– переспросил Найл с темным предчувствием.
– Из них ты уже столкнулся с худшей. Отрицательные эмоции.
– Худшей?
– Найл не мог сдержать в голосе нотку облегчения.
– Не следует недооценивать отрицательные эмоции, - сказал старец неодобрительно.
– Разумеется, если ты не возражаешь...
– Я не могу ни возражать, ни одобрять. Найл в очередной раз спохватился, что перед ним не человек, а компьютер.
– Тогда объясни, что надо делать.
– Прежде всего сосредоточься на этом человеке. Попытайся отчетливо его представить. Лучше, если будешь держать при этом в руке кулон. Затем, когда почувствуешь, что готов, нажми кнопку "2", вводящую в состояние альфа, а затем "9", она усиливает краткосрочную память нескольких прошедших часов. Тогда сможешь начать прием информации. Если это не удастся, попробуй углубить состояние альфа.