Убийства в алфавитном порядке
Шрифт:
– А почему он не вернулся к семье в Эльзас?
– Может быть, он вначале вообще не собирался туда возвращаться. А может, считал, что лучше переждать года два где-нибудь в другом месте, пока дело заглохнет. Этот человек боялся также, что следствие, ведущееся в Польше, раскроет его подлинное имя и французский адрес. А как убийца такого известного человека, да еще с женой, он мог быть выдан Францией нашим властям или же предстать перед французским судом. В конечном счете разница была бы невелика: здесь виселица, там гильотина. Ничего удивительного в том, что человек, так тщательно спланировавший преступление и все свои последующие действия, чувствовал себя безопаснее в хаосе, который тогда господствовал в Германии.
– А почему Швеция и Англия? – Подпоручник Жешотко все
– Образование дополняет ум, но лишь если он есть, – пробормотал Стефаньский.
Грохнул всеобщий смех. Эдмунд зарделся как девушка.
– Разве вас не учили, подпоручник, – сказал майор резким голосом, – что скрывающиеся преступники часто меняют место жительства? А поручника Стефаньского я попрошу не делать подобных замечаний.
– Одно хорошо, – заметила Шливиньска, – ответы, которые мы получили на наши вопросы, до конца проясняют дело Владислава Червономейского. Не нужно будет больше им заниматься. Кроме того преступления, как вытекает из результатов изучения его дальнейшей биографии, у него на совести ничего не было.
– Хватило и одного, но хорошего. – Неисправимый Стефаньский не умел держать язык за зубами. – До конца жизни хватило. Осталось и на красивый памятник на кладбище.
– Теперь все внимание мы должны сконцентрировать на двух бывших заключенных, – продолжала Шливиньска. – Один из них наверняка «алфавитный убийца». Однако правильно сказал гражданин майор, что у нас нет против этого человека никаких доказательств. И у нас будут трудности с установлением личности преступника.
– Который живет в Забегово.
– Не уверена. Они могут оба жить здесь. Но, возможно, не живет ни один. Может жить один, а убийца – тот, второй. Наконец, они могли сговориться между собой, в чем я, правда, сомневаюсь. Но все это только теоретические предположения. Посмотрим, что нам покажет будущее. Завтра утром мы должны получить ответ из Варшавы.
Варшава рассеяла сомнения. Оказалось, что Ковалевский вышел на свободу из тюрьмы в Равиге в августе 1960 года. Ему немного сократили срок за хорошее поведение. Он стал работать водителем городского автобуса в Познани – туда его направила милиция и помогла устроиться на работу. Через два года Ковалевский перешел на государственное автотранспортное предприятие. Тут он зарекомендовал себя трудолюбивым и добросовестным работником, и через некоторое время его перевели на международные линии. В основном он ездил во Францию и Италию. Еще через восемь лет он попросил увольнения, мотивировав свое желание усталостью от долгих рейсов, ухудшением здоровья, а также тем, что он женился на жительнице Нысы и хочет иметь работу, которая бы не разлучала его надолго с семьей.
Последнее время Ковалевский живет в Нысе и работает на оптовом складе фирмы «Сполем» водителем. У фирмы о нем очень хорошее мнение.
Иначе сложилась судьба второго соучастника. Двери на свободу открылись перед Бунерло во Вронках ровно через пятнадцать лет со дня убийства Генрика и Эммы Ротвальдов. Освободившись, он приехал в Варшаву и устроился на работу в объединение жилищного строительства «Варшава – Север». Однако кто-то, может быть и он сам, проболтался окружающим о его прошлом, и у него начались в связи с этим большие неприятности. Отношения с другими рабочими не складывались. Через полтора года «бандит», как все его называли, ушел из объединения. Переехал в Лодзь, но и там долго не задержался. Потом его видели в Щецине, где он работал строительным техником. Здесь он продержался около трех лет. Следующие два года окутаны тайной. Не удалось выяснить, где он был и что делал. В доме у дальних родственников в Варшаве, где у него была постоянная прописка, он по крайней мере не жил. Появился там лишь в 1968 году. Устроился работать на стройку. Вскоре, однако, и там к нему вернулась кличка «бандит». Нужно в который раз увольняться. Видимо, нервы бывшего уголовника не выдержали. В одно августовское утро патруль речной милиции нашел на берегу его одежду и записку. В ней Бунерло сообщал, что кончает жизнь самоубийством. Записка завершалась словами: «Государство простило, люди – нет. У меня больше не хватает сил с этим бороться». В момент совершения преступления этому человеку был 31 год. Когда он в 1969 году добровольно расстался с жизнью, ему исполнилось 54 года. Больше 23 лет он расплачивался за свою вину.
– Дело ясное. – Капитан Полещук первым прочитал письмо из Варшавы. – Ныса от Забегово в каких-нибудь тридцати километрах. Наши магазины снабжаются со складов «Сполем». Ковалевский наверняка по крайней мере раз в неделю ездит оттуда в нашем направлении. Он мог на улице узнать человека, который много лет назад уговорил его принять участие в преступлении, а потом на четырнадцать лет засадил в тюрьму. Отомстить было нетрудно.
– Если бы он убил только Червономейского, подозрения сразу бы пали на него. В таком случае не только «гений из Ченстоховы», – усмехнулся Стефаньский, – но и любой из нас начал бы копаться в прошлом реэмигранта из Франции. Поэтому хитрый шофер разыграл четыре спектакля и заслужил кличку «алфавитного убийцы». К случаю он решил развлечься наказанием преступников и именно под этим углом зрения выбрал еще три жертвы, строго придерживаясь алфавита.
– Правдоподобно, – согласился Станислав Зайончковский. – Но все это мы должны доказать Владимиру Ковалевскому. Для этого поручник Шливиньска завтра поедет в Нысу, – принял решение комендант.
Смерть в Нысе
– Откуда вы узнали? – такими словами полковник Эдвард Петровский, комендант милиции в Нысе, приветствовал поручника Барбару Шливиньску, когда девушка ранним утром представилась руководителю нысской милиции.
– О чем? Что случилось? – Шливиньску удивил странный вопрос соседей.
– Как? – в свою очередь ничего не понял полковник. – Вы не знаете, что ваш «алфавитный убийца» начал свою «деятельность» и у нас?
– Не может быть!
– Представьте себе. Как раз сегодня под утро в самом центре города, на рынке, в галерее Дома весов был убит человек. Из документов, которые были при нем, следует, что звали его Павел Эрлих. Итак, следующая буква алфавита. Я приказал, чтобы меня связали с вами. Когда вы вошли, я ждал у телефона. Подумал, что вы уже знаете.
– Нет. Я совсем по другому вопросу.
– Какое стечение обстоятельств! Но все равно хорошо, что вы здесь.
Барбару поразило это известие. Новое убийство никак не вписывалось в ее версию. Неужели убийца настолько утратил хладнокровие, что рискнул совершить еще одно, абсолютно ненужное с его точки зрения убийство? И это в Нысе – в городе, где он жил!
– Известны ли какие-нибудь подробности, пан полковник?
– Пока нет. Следственная группа и врач работают на месте преступления. Скоро должны быть тут. Если хотите, можете присоединиться к ним. Это недалеко, не больше двухсот метров отсюда. Сразу за углом нашей улицы рынок. Там увидите трехэтажный каменный дом с высокой крышей. Это самый ценный, кроме кафедрального собора, памятник нашего города – Дом весов. По счастливой случайности уцелел во время войны, хотя весь рынок со знаменитой ратушей и башней, которая долгое время была самой высокой в Европе, стал жертвой пожара. – Было видно, что полковник влюблен в свой город и великолепно знает его историю. – Как раз на галерее этого здания патруль нашел Эрлиха.
– Если позволите, я подожду здесь. Зачем им мешать?
– Думаю, так будет лучше всего. Что нового в Забегово?
– Самое важное – то, что мы теперь знаем, кто конкретно совершил четыре убийства, – объяснила Барбара. – Считаю, мы далеко продвинулись в следствии и находимся на правильном пути.
– Я слышал от коллег, что на последнем совещании в Катовице Зайончковский говорил, что поимка «алфавитного убийцы» – это теперь лишь вопрос времени, так как следствие наконец вышло на правильную дорогу. Кажется, майор не мог нахвалиться вами и подчеркнул, что этот успех прежде всего ваша заслуга. Тогда воеводский комендант вынул из стола и прочитал письмо, какое Стах прислал ему сразу после вашего приезда в Забегово. Смеху было без меры, а сплетни дошли даже до Ополе и Нысы. Естественно, пусть это останется между нами.