Убийства в тумане

Драх Виктория

Я понимающе кивнула. Да, с погибшими в туман мне и самой нелегко приходилось, так что чувства подруги я разделяла. Настойка наконец-то начала свое действие, по телу разливалось приятное тепло, руки перестали дрожать, и я даже начала думать, что все случившееся скорее хорошо, чем плохо. Характер Томаса и его непредсказуемость для меня не сюрприз — сколько лет бок о бок работали. Просто теперь мы будем еще ближе, чем раньше…

— Ты с настойкой не перестаралась? — подозрительно поинтересовалась Ровена. — Что-то у тебя больно блаженный вид для того, кто только-только из Дознания вырвался.

Хихикнув в последний раз, я помотала головой. Все, успокаиваемся и работаем. Лето закончилось, а мы с Ровеной отчеты

за сезон еще даже не начинали писать. А ведь я хотела попробовать выпросить готовые реактивы для лаборатории — обычно я их готовила сама, но интересно же, лучше или хуже окажутся фабричные! Вздохнув, я взялась за стопку «летних» дел. Видимо, период у меня в жизни такой — бумажки перекладывать. Ровена покосилась на меня с тоской, но присоединилась, взяв себе часть папок, меньшую, как я успела заметить. До самого вечера мы просидели, разбирая собственные кое-как написанные пояснения, записки, черновики отчетов, копии чистовиков, которые отдавали следователям, и всякую макулатуру, которая порой случайно попадала в наши папки. Это только у Освальдсона в кабинете все документы были в идеальном порядке, а у нас и у Герцена с Морриганом содержимое папок представляло собой редкую свалку, которую мы, стиснув зубы, разбирали в конце каждого сезона. Когда я начала тереть глаза от усталости, в двери кабинета показался Герцен. Как обычно, границу без приглашения он не пересекал, но и на демонстративно покачивающуюся перед его лицом лиану внимания не обращал. Оборотень посмотрел на наши с Ровеной печальные лица, завалы на столах и принюхался.

— Тебе чего? — недружелюбно буркнула вампирша. Наран прищурился, но возмущаться холодным приемом не стал, просто повернул голову ко мне.

— Я слышал, тебя в Дознание утром вызвали. Ты как?

— Все в порядке, — у меня и правда уже все было замечательно, и ничего, кроме понемногу уменьшающейся стопки дел на столе, меня не волновало. Оборотень, кажется, не поверил, подозрительно принюхался еще раз, но все-таки ушел. Отчеты — это святое, и отвлекать нас Наран не решился даже чтобы вновь предложить проводить меня домой.

— С меня хватит, — Ровена решительно встала со своего места, как только мы убедились, что возвращаться Герцен не планирует. — Бросай все и пошли домой. Бумаги никуда не денутся, а наша молодость проходит мимо прямо сейчас!

* * *

Ровена так стремилась покинуть Управление и ненавистные бумаги, что захватила меня с собой и с комфортом довезла до дома, заглянув по пути в кафе за ужином. Сама вампирша терпеть не могла готовить и при каждом удобном случае заказывала на вынос, ну а я решила, что после такого дня стоять у плиты не хочу, а мечтаю расслабиться в ванной, потом лежать на диване, смаковать пирожные и запивать их сладким ягодным пуншем. Эта неделя, на мой взгляд, началась даже более экстремально, чем предыдущая, с пятью трупами. При воспоминании о рыжих жертвах улыбаться расхотелось, и я поспешно добавила в почти набравшуюся ванную еще кристаллов с успокаивающими травами. Но стоило только начать раздеваться, как взвыла защита дома. Я подпрыгнула, натянула обратно на плечи платье, выбежала в коридор и достала из сумки любимый револьвер. Магия магией, но с оружием в руках я чувствовала себя увереннее.

Потянувшись к защите, нашла причину возмущения — человек напротив входа, магической силы нет, амулет — есть, но почти разряжен, потому-то в защиту и влип, причем в прямом смысле. Люди без силы не могли видеть магические плетения, и амулеты, позволяющие распознавать охранки магов, пользовались в народе большой популярностью. Моя сеть была сделана по довольно популярному принципу паутины — в целом, вреда не причинит, но и чувствовать себя мухой в киселе мало кому понравится. А ведь каждый маг изгалялся, как мог, законом было установлено только одно ограничение — не причинять физический вред или смерть, а также удерживать жертву не более суток — более длительный срок удержания, как посчитали законодатели, слишком опасен. Поэтому в случае, если воришка застревал в подобной липкой защите, а мага-владельца территории не было дома, рядом с незадачливой жертвой располагался вызванный соседями или прохожими патруль, который через отведенное ловушкой время принимал несчастного еще тепленьким, но уже не сопротивляющимся.

На улице стало понятно, что в защиту влип парнишка-курьер лет пятнадцати, с аккуратным букетом темно-розовых с яркими фиолетовыми точками орхидей. И отправитель, знавший мои вкусы, в этот раз мог быть только один. Я выпустила мальчишку из захвата защиты, мимоходом направила немного силы ему в амулет — на сутки заряда хватит, достаточно, чтобы зайти в лавку артефактора и зарядить как следует. Судя по тому, как шарахнулся от дома парень, теперь увидеть защиту он смог. В самом же букете обнаружилась маленькая открытка с одним-единственным словом: «Люблю». Выпроводив курьера, я еще немного постояла на крыльце, вдыхая аромат цветов, смешанный с прохладным воздухом осенней ночи, счастливо улыбаясь и решив, что неделя все-таки началась отлично.

* * *

Я в недоумении таращилась на букет темно-фиолетовых орхидей, пытаясь понять, в чем подвох. Перевела взгляд выше — нет, не показалось, передо мной стоял Наран Герцен. Снова опустила взгляд — орхидеи. Темные. Опять посмотрела выше — букет по-прежнему держал оборотень. Ничего не поняла.

— Это что? — не удержалась я от вопроса. До сих пор Наран упорно таскал мне то нарциссы, то хризантемы, то ландыши, но всегда — неизменно — белоснежные, как символ чистоты его помыслов. Это, если что, не я придумала, это сам Герцен мне объяснял. И тут вдруг темная орхидея! Даже более темная, чем вчера доставили от Тома.

— Цветы. Для тебя, — на всякий случай уточнил оборотень, и, покосившись на стоящий на моем столе букет темно-красных георгинов, чуть менее уверенно уточнил: — Я подумал, тебе такие понравятся.

Звучало логично. Я украдкой выдохнула — паническая мысль, что Герцен узнал мой адрес и вчера за мной следил, не подтвердилась. Просто совпадение, бывает. Осталось вежливо отказаться.

— Спасибо, конечно, но…

— Это от чистого сердца, — не дал мне договорить оборотень. — Я, наверное, и правда слишком тороплю тебя, прости. Я постараюсь не давить, но я точно не смогу не думать о твоей безопасности.

Твою ж…

— Наран, — я мысленно досчитала до пяти, чтобы успокоиться. Нет, ну угораздило же его! — Я уже говорила, что в состоянии о себе позаботиться, и могу повторить это еще раз. И я не смогу ответить на твои чувства, как много времени ты мне ни дашь, — я с надеждой взглянула в янтарные глаза и мысленно выругалась. Понимания во взгляде не было, одно только голое упрямство. Ладно, попробуем отвлечь. Мягко, как при общении с сумасшедшими, я продолжила: — Но я буду действительно очень рада, если ты поймаешь нашего «рыжего» убийцу. Ты станешь настоящим героем, о тебе напишут в газетах, и у тебя появятся толпы поклонниц, среди которых наверняка найдется та самая, достойная быть тебе парой.

Оборотень довольно усмехнулся.

— Конечно, я его поймаю! — Герцен уперся обеими руками в мой стол и навис надо мной, прожигая взглядом откровенный вырез моего нового платья. — И тогда ты наконец поймешь, что со мной будешь, как за каменной стеной!

Не дожидаясь ответа, следователь вышел из кабинета, а я с тихим стоном уронила голову на руки. Букет Наран, разумеется, с собой не унес, и я, вздохнув, принялась по веточке скармливать его Жраке — шарообразному суккуленту с приличной пастью вместо соцветия. За своим столом надо мной тихо хихикала Ровена.