Убийственные болоньезе
Шрифт:
Она мечтала жить отдельно от матери и Игоря, но мечте ее, в ближайшем будущем, казалось, сбыться не дано. Бернс, представившись, извинился за грубость своих сотрудников, сославшись не неукоснительное исполнение ими статьи закона, и с ходу предложил ей отдельное жилье за счет продюсерского центра. Не только ей одной, конечно, оговорился он, боясь вспугнуть девушку, но пока не приедут остальные актрисы, она поживет одна. Он словно обволакивал ее дурманом надежд на исполнение заветных желаний. Да особых усилий и не нужно было прилагать, она согласилась бы и на меньшее, лишь бы досадить своим родственничкам. Итак, Тина согласилась.
Бернс стал личным куратором начинающей звезды. Он принимал участие не только в раскадровке сюжетов с участием Тины, но даже в разработке костюмов и пробах сценического грима. Особой статьей называл Бернс подбор партнеров для своей протеже. Многие «талантливые» актеры срезались на кастингах и кинопробах Бернса.
Для Тиночки — только лучшее, поэтому дебютный фильм новой звезды побил рекорд затрат на съемки фильмов этой категории не только в регионе, но и в столице.
Автором шедевра «Те десять минут после секса» был Федор Клюкин. Федерико.
Высокий, тощий, когда-то блондин, теперь в свои сорок два года, местами пегий очкарик. Вот тут-то слава настигла и Федерико и Тину Гранд. Бернсу слава была не нужна, но то ради чего была проделана эта работа, он получил сполна. Гонорары актеров и режиссера ничто по сравнению с той суммой, которая по подсчетам Бернса должна окупить затраты на фильм. Бросив фильм на видеорынок, Бернс тут же приступил ко второму. Федерико и Тина, вот главные звезды продюсерского центра «Венус», остальные — подмастерья.
Мать Тины, Галина Град, вынуждена была сменить место жительства и работу. Слава ее дочери достигла столицы, чего уж говорить об их областном центре. Игорь Нолин нагрянул к Бернсу, грозил, и просил дать Тинке отставку, но хитрый Бернс обложился адвокатами и мотивированно доказал всю абсурдность его требований.
Девушка совершеннолетняя, никакого разврата, предоставляет свое тело для съемок и производства пусть и не разрешенных, но и не запрещенных законодательством фильмов. Бернс, не только как продюсер, но и как человек, по возрасту годящийся ей не то, что в отцы, а даже деды, полностью несет ответственность за ее здоровье и моральный облик. Сыта, одета, обута. Скоро поедем на фестиваль фильмов в Канны, там вполне легально дают награды особо отличившимся исполнителям и производителям. Игорь Львович Нолин уехал ни с чем, но по просьбе матери Тины несколько раз наведывался к Бернсу. Безрезультатно. Сыта, обута, одета.
Еще в начале своей творческой деятельности Тина стала любовницей Бернса. И не то, что бы он ее к этому принуждал, просто страшновато было плыть одной в утлой лодочке навстречу шквалу аплодисментов, сальных взглядов, осуждающего мнения. С Бернсом, подумалось Валентине, будет проще, его покровительство избавит ее от множества проблем, решать которые многим актрисам приходится лично. Бернс владел Тинкою безраздельно, жутко ревновал ко всему, что не касалось работы. Подозревал, что втайне Тинка мечтает о молодом, полном сил и возможностей продюсере, коих в порно-индустрии было достаточно. Поэтому сон Романа Израилевича спокойным было не назвать, приходилось все время быть начеку. Бернс стал более безжалостным к конкурентам, подключал все свои связи, чтобы не отдать более молодым собственную нишу в нелегком бизнесе. Он не жалел денег на Тинку, хотя в сущности был скрягою — за каждую золотую копеечку приходилось Тинке вкалывать как рабыне.
Глава третья
Кокаин у Джованни был всегда. Даже работая в Москве, Джованни быстро наладил связи с дилерами. «Китаянка» никогда не отказывалась от полоски. После, стерев с кукольного носика следы порошка, она благодарно улыбалась Джованни и была покладиста, выполняя его желания. Сначала они встречались пару раз в неделю, затем Джованни пожелал видеть Ладу чаще. Ему было удобно с ней, не стыдно представить друзьям, не надо искать партнерш в ночных клубах, к тому же русская была неприхотлива. Ей не требовались дополнительные суммы денег на тряпки и косметику, ее вполне устраивало, что Джованни оплачивает счета в ресторанах и клубах, дарит ей милые безделушки, а главное платит Ладкин взнос за квартиру.
Деньги для Джованни небольшие, но самое приятное — ощущать свою власть над сломленной, припудренной кокаином красотой, тонкими пальчиками и раскосыми глазами, с расширенными черными зрачками.
— Господин Ризио, вас вызывают, — официант «Джоконды» подал Джованни телефонную трубку. Джованни удивленно вскинул брови.
— Джованни Ризио слушает… — он, сосредоточенно нахмурившись, слушал то, что ему говорил неизвестный. — Но позвольте, наша договоренность не включала подобные повороты, к тому же, об этом не по телефону. Хорошо, я приеду.
Он передал трубку терпеливо ожидающему официанту и попросил счет.
— Дорогая, наши планы изменились, — объявил он Ладе. Девушка разочарованно вздохнула. — Но я хочу, чтобы ты поехала со мной. Это не надолго. Решу одну проблему, и мы сможем продолжить наш вечер, дорогая.
Он двусмысленно улыбнулся и вслух рассмеялся, когда увидел, как вспыхнула «китаянка» поняв, на что он намекает. Джеронимо Браско лично принес счет Джованни.
Разговаривая с девушкой, он оглядывал красавицу масляными как оливы глазами, ради лишь одного ее взгляда он подошел к ним. Лада приветливо улыбалась Браско, не принимая на свой счет нескромные взоры. Они покинули «Джоконду» и сев в автомобиль Джованни поехали по вечерней Москве. Лада была удивлена, когда Джованни покинул центр города и направился к отдаленному спальному району.
Какие дела могут быть у итальянца в такой глуши? К тому же, оставил ее в одиночестве дожидаться в машине! Пробыв сорок минут в какой-то пятиэтажке, явно предназначенной на слом, Джованни вернулся, оглушительно хлопнув дверью. Упреки, крутившиеся у Лады на языке, от испуга моментально испарились, осталась одна тревога. Она хотела спросить его, о том, что случилось, но не рискнула, и сидела молча, сжав губы, пока он нарушал все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения.
— Porca Madonna putana! — выкрикнул Джованни, когда ему велел остановиться патруль.
Он стиснул руль, пытаясь привести себя в порядок и успокоиться. Подошедший инспектор представился:
— Старший лейтенант Соловьев, дорожно-патрульная служба, предъявите ваши документы.
Джованни достал права и протянул их инспектору.
Инспектор внимательно изучил их, и не торопясь вернуть, в полуприказном тоне сказал Джованни:
— Не могли бы вы выйти из автомобиля?
— Надеюсь, это ненадолго, я тороплюсь в посольство, — брякнул невпопад итальянец, позабыв, что рабочий день давно закончен.