Шрифт:
1
Рыжие орангутанги на небольшой, причудливо украшенной какими-то псевдотропическими растениями эстраде, самозабвенно выводили знойную, томительную мелодию. Натаниэль Розовски не сразу узнал в их замысловатой импровизации «Караван» гениального Дюка Эллингтона. Неожиданные, бьющие по нервам гитарные рифы, басовые пассажи, вдруг врезавшиеся в паузы, делали хрестоматийную пьесу почти неузнаваемой. «На то они и орангутанги, чтобы корежить нашу человеческую музыку», – философски подумал Натаниэль.
Впрочем, уверенности в том, что на эстраде находились именно орангутанги, у него не было. Рыжая шерсть и отсутствие хвостов отнюдь не являлись стопроцентным доказательством. Тем более, что красные задницы, насколько
– Вам нравится?
Розовски обернулся на этот голос с мягкими словно кошачьи лапки интонациями. К нему подходила невероятно яркая восточная красавица – то ли Клеопатра, то ли Семирамида. Бесчисленные золотые (или золоченые) кольца-серьги-бусы тихонько позванивали при каждом шаге. Чуть приподнятые к вискам уголки миндалевидных глаз, подведенные синей краской. И волосы, завитые в сотню мелких косичек и обсыпанные золотистой пудрой, колыхались черной волной. Словом, оживший барельеф – из Вавилона или Мемфиса.
Клеопатра-Семирамида остановилась совсем близко. Аромат экзотических духов вызвал у Натаниэля легкое головокружение.
– Я привык к классической аранжировке, – ответил он, вновь поворачиваясь к музыкантам. – Кстати, как называются эти животные? Орангутанги?
– Понятия не имею, – Клеопатра рассмеялась. – Думаю, фантазии у них хватило ненамного. Правда? Музыканты в обезьяньих шкурах – это уже штамп.
– Действительно, – сказал Розовски. Про себя подумал: «И восточная косметика а-ля Нефертити – тоже.» Вслух вежливо заметил: – На таком приеме, как ваш, куда экзотичнее выглядели бы черные смокинги и белые рубашки со стоячими воротничками.
– Как у вас, господин Розовски? – спросила Клеопатра-Семирамида.
Розовски оглядел себя и рассмеялся.
– В самую точку. Я, признаться, забыл, что тоже вырядился как... как... – он не нашел подходящее сравнение, махнул рукой и снова засмеялся. – Наверное, я старомоден. Мне сказали: праздничный вечер. У меня представление о вечерних туалетах осталось на уровне конца прошлого века.
– Ну, вы совсем не такой старый, – заметила Клеопатра.
– Такой, такой, – убежденно сказал Розовски. – Именно такой. Может быть, еще старше. Временами я ловлю себя на том, что помню появление первого автомобиля. Думаю, именно с этим связана моя нелюбовь к этому изобретению.
Она рассматривала его в упор, и Натаниэль занервничал. Уже в который раз за сегодняшний вечер он почувствовал себя не в своей тарелке. И оттого немного разозлился.
– Госпожа Смирнова, – он обвел зал внимательным взглядом, – что-то я не вижу хозяина...
Виктория Смирнова (таково было настоящее имя Семирамиды-Клеопатры) какое-то время продолжала на него смотреть, словно собираясь сказать что-то важное, потом вдруг выражение ее лица изменилось.
– Правда, куда Арик запропастился? – в грудном голосе не слышно было беспокойства, те же кошачьи интонации. – Думаю, беседует с кем-нибудь из гостей.
– В таком случае, прошу прощения, – Натаниэль изобразил озабоченность. – Я пройдусь к входу. Все-таки, работа есть работа.
Смирнова кивнула и отошла к группе гостей, отличавшихся наиболее вычурными нарядами.
Натаниэль облегченно вздохнул – он чувствовал себя скованным в обществе зеленоглазой красавицы – и вышел на крыльцо. Собственно говоря, ему совсем не хотелось принимать этот заказ – детективное агентство не служба охраны, – но в конце концов согласился. Пришли очередные счета, его секретарша Офра сообщила официальным тоном, что общая сумма долга намного превышает все то, чем располагает агентство, – и тут появился на пороге его офиса странный тип, которого, как выяснилось, звали Аркадий Смирнов. Смирнов, что называется, с порога предложил двенадцать тысяч за восемь часов работы охранником на его вилле.
Натаниэль подумал, что ослышался.
– Устраиваю праздничный вечер для
Натаниэль некоторое время задумчиво созерцал пальцы ноги потенциального клиента. Пальцы заканчивались не очень чистыми ногтями.
Проследив за его взглядом, Смирнов безмятежно улыбнулся, даже не подумав чуть опустить ногу.
– Жарко, – сообщил он. – Терпеть не могу закрытые туфли... Так как же насчет моего заказа? Беретесь или нет?
Теперь Розовски окинул откровенно недоверчивым взглядом всего посетителя и пришел к выводу, что Аркадий Смирнов не похож на человека, способного вот так, запросто, выложить двенадцать тысяч шекелей – три тысячи долларов – только для того, чтобы произвести впечатление на окружающих. И не потому, что выглядел он чересчур прижимистым – вовсе нет. Просто никто никогда бы не поверил, что сидевший в продавленном кожаном кресле человек хоть раз в жизни держал в руках сумму, превышающую месячное пособие по безработице. Небритые чуть одутловатые щеки, небрежно зачесанные набок редкие светло-русые волосы, припухшие веки мало соответствовали представлению о достатке. Комплект дополняла линялая футболка навыпуск, коротковатые неопределенного цвета джинсы и надетые на босу ногу старые облезшие сандалии.
«Вот так выглядят нынешние миллионеры, – с философской грустью подумал Розовски. – Как, все-таки, измельчал народ за последние полвека...» Почему именно за полвека – он и сам не знал.
Единственное, что могло заставить Натаниэля воспринять прозвучавшее предложение с крохотной долей серьезности – неожиданно умный и проницательный взгляд светло-серых глаз. Но поскольку этот взгляд надежно маскировался выпуклыми стеклами очков, детектив обратил на него внимание, уже открыв рот для отказа. Теперь же, вместо этого, он коротко кашлянул и украдкой посмотрел на своего помощника Алекса Маркина. Маркин сидел в углу кабинета и притворялся погруженным в чтение толстого журнала с потрепанной обложкой и выпадавшими страницами. Отрешенно-сосредоточенное выражение лица свидетельствовало, что Маркин весь обращен в слух. Почувствовав на себе взгляд шефа, он тотчас оторвался от чтения и энергично замотал головой: дескать, ни в коем случае!
Розовски кивнул и вновь обратился к посетителю. Смирнов полулежал в кресле и с интересом озирал кабинет частного детектива.
– У вас много работы? – спросил он.
– Очень много, – ответил Розовски. – Весь штат в разгоне, все мои пинкертоны в поте лица добывают важную информацию, спасают похищенных, возвращают легкомысленных жен любящим супругам, и так далее... – он с виноватым видом развел руками и кивнул в сторону помощника. – Вот, один Саша остался, поскольку его главным оружием является необыкновенно светлая голова. Можно сказать, прозрачная голова. Он у нас мозговой центр. Сейчас, например, анализирует совершенно секретные сведения относительно судьбы знаменитой Янтарной комнаты. У него есть веские подозрения, что комнату распилили и продают в виде сувенирных бус на Стамбульском базаре... – лицо Натаниэля осветилось любезной улыбкой. – Бросьте притворяться, господин Смирнов. По телефону вы сообщили, что направил вас к нам некий господин Баренбойм. А господин Баренбойм, прежде чем отправить кого-нибудь в мое агентство, считает своим долгом сообщить, во-первых, – Натаниэль загнул один палец, – что частный детектив Натаниэль Розовски является лучшим детективом Израиля, а может быть, и всего мира. И во-вторых, – он загнул второй палец, – что указанный Розовски сидит без дела, поскольку специализируется исключительно на делах русской общины, а уровень преступности в русской общине стремится к нулю. Соответственно, и доходы вышеупомянутого замечательного детектива, увы, стремятся к той же одиозной цифре.