Убийственный призрак счастья
Шрифт:
Игаль что-то коротко бросил ожидавшему, тот посмотрел на Натаниэля, похлопал парня по плечу, направился к машине. Когда он поворачивался, неожиданно ярко блеснула золотая цепочка на шее.
Во время этого короткого малозначащего на первый взгляд события дворик почти опустел – к вящей досаде сыщика, собиравшегося побеседовать не только с шамесом. Остались лишь двое стариков на лавочке, с живым интересом наблюдавших за ним.
– Вы из полиции? – спросил Дарницки.
– Нет, я частный детектив, – ответил Розовски. – Натаниэль Розовски. Господин Каплан –
– А если не захочу? – ехидно прищурился Дарницки.
– Не захотите – не ответите. Я ведь уже объяснил: я не полицейский, а на отвечать вопросы частного сыщика вас никто не может заставить.
Иосиф Дарницки хмыкнул:
– Скажите пожалуйста! Полная свобода! Коммунизм! Капитализм! Еврейское счастье! Хочу – говорю, не хочу – не говорю. А потом вы мне скажете: ага, ты не захотел отвечать – значит, тебе есть, что скрывать. А ну-ка пойдем, поговорим в полиции. А мне скрывать нечего. Так что спрашивайте. Полиции я все рассказал, можете узнать и там. Если они записывают то, что им говорят.
– Ну, узнавать там я ничего не буду. Я лучше послушаю вас.
Снедаемые любопытством, два старика поднялись с лавки и приблизились к ним. Натаниэль вежливо кивнул.
– Они нам не помешают? – поинтересовался шамес.
– Нет-нет, – заверил его Розовски. – Наоборот, очень кстати, я хотел бы кое-что спросить и у них.
– У нас? – спросил первый старик. – Надо же, какая честь!
Его лицо было безмятежно спокойным, седая борода аккуратно подстрижена, серая кепка – в тон костюму-тройке – чуть сдвинута набок. Вообще, старик больше походил на молодого ехидного парня, для смеха приклеившего бороду и расчертившего лицо десятком морщин. Виной тому были светлые озорные глаза. Правда, вряд ли молодой заработал бы такое количество орденских планок, приколотых над левым карманом.
– А вы кто? – спросил второй, в черном костюме и с кипой на голове.
– Он – частный детектив, – объяснил шамес. – Наш еврейский Шерлок Холмс. А что? Холмс, по-моему, тоже был из наших… Во всяком случае, нос его выдает. И на скрипке играл. Что, нет? Так может быть, мы сядем?
Они вернулись к лавочке, уже вчетвером. Старики сели, Натаниэль остался стоять.
– Спрашивайте, – сказал шамес. Его товарищи синхронно кивнули.
– Расскажите, что произошло в тот вечер и что он увидел в синагоге, – попросил Розовски.
Дарницки монотонно изложил историю, уже известную Натаниэлю из газетной статьи и рассказа Давида Каплана.
– Вам что-нибудь бросилось в глаза? – спросил детектив, когда шамес закончил. – Вот вы говорите: книги были сброшены с полок. Почему, как вы думаете?
– Не знаю, – ответил Дарницки. – Мало ли… Может быть, рабби Элиэзер – благословенна будь его память – что-нибудь искал в тот момент, когда на него напали.
– Ну-ну… – пробормотал Розовски. – И какое же расстояние от стеллажа до места, где нашли тело?
– Метра четыре, – ответил шамес. – Я вам
– Да, конечно, – ответил Розовски, но не двинулся с места. – Что же это за Шварценеггер такой – отшвырнул крупного мужчину на такое расстояние… – он вспомнил щуплого Цедека и покачал головой.
– Не Шварценеггер, – поправил шамес. – Совсем другой…
– Скажите, господин Дарницки, а среди тех, кто молился вечером, не было ли кого-нибудь незнакомого?
Дарницки отрицательно качнул головой.
– Нет. Незнакомых не было.
– А вообще? – спросил Натаниэль. – Вообще, часто ли в синагоге появляются незнакомые люди?
– Бывает, – ответил шамес. – Знаете, опаздывает кто-то на минху, забежит, помолится – и уходит. Вообще-то редко, в основном тут бывают свои. Из нашего района. Район маленький, все друг с другом знакомы.
– Да, – сказал Натаниэль, – как и во всей нашей стране. Все друг с другом знакомы… А кто заменит рабби Элиэзера? Вы уже знаете?
– Конечно, – Дарницки тяжело вздохнул. – Его сын и заменит. Рабби Давид Каплан. Он и живет тут рядом. Через две улицы… – шамес повернулся к старику с колодками и его соседу, выглядевшему несколько моложе. Сосед был смуглым, в иссиня-черных волосах – ни единого седого волоса. Оба внимательно слушали разговор шамеса с детективом.
– Они видели, как раввин Каплан возвращался в синагогу, – сказал шамес. – Вернулся, а потом покинул ее и прошел мимо них.
Старики кивнули одновременно.
– Как вас зовут? – спросил Розовски седобородого.
– Михаил. Михаил Зайдель. А он – Арон. Из Самарканда.
– Господин Зайдель, так вы говорите, рабби Элиэзер возвращался в синагогу?
– А вы думаете – нет? Как же его, в таком случае, убили? – старик насмешливо взглянул на сыщика.
– Действительно, – Розовски засмеялся. – Я хотел спросить: вы уверены, что видели именно его?
– Я еще на зрение не жалуюсь, – обиженно ответил Зайдель. – Слава Богу, телевизор без очков смотрю. И газету без очков читаю. И Арон тоже видел. Мы сидели вон там, – он махнул рукой на противоположную сторону улицу. Там стояла скамейка, которую сейчас занимали несколько женщин, внимательно наблюдавших за происходящим во дворе «Ор Хумаш». – Рабби прошел мимо нас вон оттуда, – он показал на дорожку, огибавшую скамейку позади и выходившую к пешеходному перекрестку. – Прошел в двух шагах от нас. Остановился прямо под фонарем и поздоровался. Поздравил нас с праздником.
– Вежливый, – вставил Арон, напряженно ждавший момента встрять в разговор.
– Да, вежливый, – повторил Зайдель. – Потом перешел через дорогу, вошел сюда, во двор.
– И долго он здесь пробыл? – спросил Натаниэль.
– С полчаса, наверное, – поспешно ответил Арон. – С полчаса, не больше.
– А потом?
– Потом вышел, попрощался с нами и ушел.
– Опять прошел мимо вас? – уточнил Розовски.
– Нет, зачем ему проходить мимо нас? Он же домой шел. А живет он вон там, – Зайдель махнул рукой в сторону новостроек. – Так что прошел он по противоположной стороне.