Убийство-2
Шрифт:
Премьер-министра этот выпад скорее позабавил, чем рассердил.
— Вы хотите, чтобы я вызвал сюда Россинга? Станет ли вам легче, если я в последний раз сделаю так, как вы просите?
Бук сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Нет, — проговорил он.
Он опустил глаза на лист, который придвинул ему Грю-Эриксен. Расписание встреч по часам.
— Это список дел для вашего последнего рабочего дня, — сказал премьер-министр. — Завтра мы принимаем антитеррористический законопроект. С поправками Краббе. Затем вы созовете пресс-конференцию
Бук молча смотрел на него.
— Не беспокойтесь, Томас. Тут у нас короткая память. Через несколько лет сможете вернуться. Не в юстицию, конечно. Не уверен, обладаете ли вы темпераментом…
— Так вы выбрали меня, потому что считали ни на что не годным? — прямо спросил Бук. — Приятным, угодливым — таким, как Монберг, который безропотно делал то, что ему велели?
Премьер-министр рассмеялся:
— Я выбрал вас, потому что вы мне понравились. И по-прежнему нравитесь. Пройдет время, и вы убедитесь в этом. — Он указал на дверь. — Но сейчас вашей карьере конец. Поезжайте домой и подумайте о том, что скажете в своей заключительной речи.
Грю-Эриксен даже встал, чтобы проводить Бука.
Домой. Его дом в Ютландии, а до нее сейчас, казалось, миллионы километров. Зато в кармане Бука лежало приглашение на прием в южнокорейское посольство. Музыка. Искусство. Пиво и рисовое вино. И кимчи.
Плоуг и Карина ждали его на скамье в вестибюле. Судя по их унылым лицам, о судьбе теперь уже бывшего министра они знали.
— Томас, — привстала при виде его Карина.
— Мне нужно побыть одному, — прервал он ее торопливо и без дальнейших объяснений вышел в свежий, пахнущий водой вечер на острове Слотсхольмен.
Бук пытался вспомнить, где он любил проводить время до того, как стал министром. Когда был свободен.
Лунд старалась держаться так близко к операционной, насколько позволял ей медперсонал. Странге уехал в управление, чтобы допросить Торбена Сконинга. Брикс задержался в больнице для разговора с администрацией.
Примерно час спустя Странге позвонил ей.
— Ничего не получается. У Сконинга алиби. В Афганистане с ним случился нервный срыв. Его отправили домой тем же рейсом, что и Рабена и других раненых. Он утверждает, что Рабен видел его в самолете, хоть и не помнит этого.
— Проверь. Я еду.
Она собралась уходить, когда двойные двери в конце коридора распахнулись и вошла Луиза Рабен — бледная и встревоженная.
— Что случилось? — кинулась она к Лунд.
— Его только что прооперировали. Вам лучше поговорить с врачами.
— Я спросила, что случилось!
— Ваш муж захватил в заложники бывшего офицера. У него было оружие. Он хотел убежать, когда мы нашли его. Потом…
Лунд не была готова отвечать на эти вопросы. Она попыталась пройти мимо Луизы, но та перегородила ей дорогу.
— Почему вы в него
Лунд и сама хотела бы это понять. Она снова и снова прокручивала в голове события той ночи, но ясная картина так и не выстраивалась.
— Он был вооружен. Было темно. Он вел себя как безумный. Простите…
— Йенс не такой.
— Вас там не было. Он приставил пистолет себе под горло. Мы решили, что он выстрелит в себя. Потом он передумал… — Она пожала плечами. — Не знаю, что случилось. Только он отказывался опустить пистолет. Мы не знали…
— Йенс не мог…
— Но все так и было, — настаивала Лунд.
Она вытащила из кармана пакет с уликами.
— У него с собой были эти вещи. Можете взять, нам ничего из этого не понадобится.
Пара перчаток и игрушечный солдатик с поднятым мечом. Луиза взяла их, глядя на маленькую пластмассовую фигурку.
В конце коридора появился Брикс.
— Извините, мне пора, — сказала Лунд и пошла ему навстречу.
— Какие новости от Странге? — спросил он первым делом.
— Сконинга уже допросили.
— Да, знаю. Его алиби подтвердилось.
— Это должен быть он. Мы проверили всех остальных офицеров «Эгира». Они все чисты.
— Если он из «Эгира»…
— А если нет, то мы в тунике. Что сказал врач?
— Состояние стабильное. Завтра можно будет допросить. — Брикс глубоко вздохнул и оглянулся вокруг. — У нас проблема. Перед тем как наркоз подействовал, Рабен несколько раз повторил, что полицейский, который в него стрелял, — это Перк. То есть Странге.
Лунд молчала.
— Хирург считает, что Рабен бредил, — продолжил Брикс. — Но мы не можем игнорировать такое заявление. Его слова придется приобщить к делу. По поводу выстрела Странге будет расследование, как вам известно.
О да, еще как известно, подумала Лунд.
— Сейчас я хочу все услышать лично от вас, Лунд. Вы все точно указали в рапорте?
— Конечно.
Он пытливо посмотрел на нее. Быстрые односложные ответы всегда вызывали у него подозрение.
— Что сказал хирург? — спросила она.
Брикс ждал. Он все понимал.
— Ладно. Да, что-то здесь не так, — признала она. — Когда Рабен увидел Странге, он назвал его Перком. Я слышала это. Подумала тогда…
— Вы уверены в этом?
— Но он же сумасшедший! За пару минут до того он избил Сконинга до полусмерти и тоже думал, что это Перк. Потом чуть не снес себе башку. Нельзя же верить…
— Все должно быть зафиксировано в деле.
— Да! Да! Я знаю. Но Рабен был на взводе. Он не понимал, что делает… Мне срочно нужно в управление.
Он поймал ее за рукав, когда она уже тронулась с места.
— Дослушайте меня до конца, хорошо? Когда год назад мы принимали Странге на работу, я читал его резюме. Он прослужил в армии довольно долго.
— Да! Я знаю. Он мне рассказывал. Служил рядовым в Вордингборге. Заработал проблемы со спиной, демобилизовался. Вряд ли можно всерьез рассматривать его как подозреваемого.