Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело
Шрифт:
По соображении данных, обнаруженных осмотром местности преступления и оказавшихся на ней предметов, спрошенные в качестве экспертов: командир гальванической учебной роты полковник Лисовский, командир 1-го военно-телеграфного парка подполковник Шах-Назаров и капитан 4-го саперного батальона Родивановский пришли к заключению, что по внешнему виду и свойствам вышеозначенных предметов, взрывы были произведены двумя брошенными снарядами, заключенными в жестяные оболочки, причем заряд каждого состоял приблизительно из пяти фунтов ударного состава и взрывчатого вещества, по-видимому нитроглицерина.
Метательный снаряд, причинивший первый взрыв, как установлено единогласными свидетельскими показаниями, был брошен под карету государя императора именно Николаем Ивановым Рысаковым.
Игнатий
Свидетели Назаров и Горохов видели Рысакова перед самым проездом государя тихо шедшим по панели канала навстречу императорской карете, причем Горохов заметил у него в руках что-то круглое, вроде тарелки, завернутой в белый платок, а Назаров удостоверил, что, поравнявшись с каретой государя, Рысаков бросил под лошадей что-то белое, похожее на ком снега, и побежал, но был задержан бросившимися на него свидетелями. По словам Назарова, Рысаков по задержании его казался спокойным и даже смеялся, а по объяснении свидетелей Горохова, Несговорова и Макарова, доставивших Рысакова в управление градоначальника, он просил их оградить его от разъяренного народа, за исполнение чего благодарил их.
Что же касается до виновника второго взрыва, то крестьянин Петр Павлов показал, что когда государь, отойдя от задержанного Рысакова, направился по панели канала, то неизвестный человек, стоявший боком и прислонившись к решетке, выждал приближение государя императора на расстояние не более двух аршин и, приподняв руки вверх, бросил что-то на панель, отчего и последовал второй взрыв.
Несмотря на отсутствие прямых указаний на личность упомянутого виновника второго взрыва, при производстве дознания были собраны данные, приводящие с полной вероятностью к заключению о том, что означенный взрыв был произведен одним из пострадавших от него же неизвестным человеком, который был поднят на месте преступления и доставлен в бессознательном состоянии в Придворный госпиталь Конюшенного ведомства, где и умер спустя 8 часов, придя несколько в себя и ответив перед смертью на вопрос о своем имени и звании: «Не знаю».
По судебно-медицинскому осмотру и вскрытию трупа этого неизвестного человека, на теле его и преимущественно на передней части тела, в том числе в особенности на правой руке, оказалось множество поранений, причиненных, по мнению врачей-экспертов, при взрыве, который по характеру повреждений, в связи с свойствами взрывчатого вещества, должен был произойти в весьма близком расстоянии от умершего, не далее как на три шага.
При производстве совокупного расследования по делам о предшествовавших покушениях на жизнь священной особы ныне в Бозе почившего государя императора: 2 апреля, 18-го и 19 ноября 1879-го и 5 февраля 1880 года, были обнаружены данные, последовательный ряд которых приводил к предположению о задуманном и уже готовящемся в среде известных по прежним делам преступных деятелей новом таковом же посягательстве, а при возникновении настоящего дела выяснились указания на принадлежавших к этой среде истинных зачинщиков и руководителей злодеяния 1 марта 1881 года. Из имеющихся в настоящем деле сведений об означенных данных, составляющих предмет еще производящегося, но уже близкого к окончанию особого дознания, видно, что в ноябре 1880 года был арестован дворянин Александр Михайлов, проживавший под фамилией Поливанова, при обыске у которого найден динамит и другие предметы, свидетельствующие о его преступной деятельности. Вслед за тем, при дальнейших розысках, были обнаружены две занимаемые членами партии квартиры, из которых в первой, по Большой Подьяческой улице, д[ом] № 37, производилось заготовление значительного количества динамита, а в другой, по Подольской улице, д[ом] № 11, помещалась тайная типография. Посетители этих квартир, проживавшие под чужими именами и по подложным видам на жительство, были задержаны один за другим, причем в числе их оказались известные по прежним розыскам и процессам агитаторы: Фриденсон (Агаческулов), Баранников (он же Кошурников и Алафузов) и Колоткевич (Петров). Затем результаты исследования привели к заключению, что в кружке означенных лиц играли видную и влиятельную роль: проживавший под своим собственным именем действительный студент Михаил Тригони и крестьянин Таврической губернии, Феодосийского уезда, деревни Николаевки Андрей Иванов Желябов, разыскиваемый по обвинению в покушении на жизнь его императорского величества, совершенном 18 ноября 1879 года близ города Александровска Екатеринославской губернии. Желябов был арестован 27 февраля сего года одновременно с Тригони в квартире последнего, на углу Невского проспекта и Караванной улицы, в доме Лихачева.
По обнаружении местожительства Желябова, проживавшего вместе с женщиною, именовавшей себя Лидией Антоновой Войновой, по 1-й Роте Измайловского полка, в доме № 37–18, кв. № 23, под именем Николая Иванова Слатвинского, в квартире его утром 1 марта, всего лишь за несколько часов до совершения злодеяния, жертвой которого пал ныне в Бозе почивший государь император, был произведен обыск, при котором, кроме разных принадлежностей химических опытов, могущих служить и для приготовления взрывчатых веществ, были найдены между прочим четыре жестянки из-под конфет и одна из-под сахару, с остатками в четырех жестянках (трех из-под конфет и одной из-под сахару) черного вещества, а также две каучуковые красивые трубки.
По заключению эксперта, заведующего химической лабораторией Михайловской артиллерийской академии и училища генерал-майора Федорова, означенное вещество есть черный динамит, а каучуковые трубки подобны тем, которые были употреблены при устройстве нижеупомянутых метательных взрывчатых снарядов. В названных жестянках, по мнению генерала Федорова, могло помещаться около двух пудов динамита.
Женщина, проживавшая вместе с Желябовым под именем Лидии Войновой, скрылась из вышеуказанной квартиры Желябова на другой день его ареста, 28 февраля вечером, и была задержана лишь 10 марта на Невском проспекте околоточным надзирателем Широковым.
Задержанная оказалась дворянкой Софией Львовой Перовской, обвиняемой и разыскиваемой по делу о покушении на жизнь священной особы государя императора, совершенном 19 ноября 1879 года близ города Москвы, на линии Московско-Курской железной дороги.
По обыску при Перовской были между прочим найдены печатные прокламации: от 2 марта 1881 года по поводу события 1 марта, 18 экземпляров от «Исполнительного комитета» и 14 экземпляров от рабочих членов партии «Народная воля».
Дознанием выяснено, что в июне 1880 года Перовская под именем Войновой вместе с женщиной, называвшейся дочерью священника Ольгой Сипович и еще не разысканной, выбыла из д[ома] № 32—4 Петербургской части, 1-го участка, на углу Большой и Малой Белозерской улиц и переехала на жительство в кв[артиру] № 23, д[ом] № 17–18 по 1-й Роте Измайловского полка. В октябре Сипович уехала, по заявлению ее – в Ораниенбаум, а вскоре после ее отъезда у Перовской под видом ее брата поселился Желябов, проживавший под именем Николая Ивановича Слатвинского.
Из показаний свидетелей: старшего дворника д[ома] № 17–18, крестьянина Харитона Петушкова, его подручного дворника, запасного рядового Григория Афанасьева, и содержательницы мелочной лавочки в доме, крестьянки Ирины Афанасьевой – называвшиеся Слатвинским (Желябов) и Войновой (Перовская) жили весьма уединенно, гостей не принимали, писем не получали, прислуги не имели, так что Войнова (Перовская) сама покупала провизию и готовила кушанье. 27 февраля она вышла из квартиры вместе с Слатвинским (Желябовым), который уже более не возвращался; Войнова же (Перовская) вернулась вечером и провела ночь дома. 28 февраля она два раза через задний ход приходила в лавочку Афанасьевой, причем в первый раз купила коленкору, а во второй тесьмы, говоря, что покупает это для платья. В оба свои прихода в лавочку она выходила из нее чистым входом прямо на улицу, причем после вторичного ее появления у Афанасьевой около 9 часов вечера Войнову (Перовскую) уже в доме не видели, и 1 марта, по приезде должностных лиц для производства обыска в квартире Желябова, квартира эта оказалась пустой.
Вследствие сведений, полученных властями при производстве расследования по настоящему делу о том, что по Тележной улице, в доме № 5, находится так называемая «конспиративная» квартира, то есть такое помещение, в котором собирались злоумышленники и производились приготовления к преступлению 1 марта, в означенном доме, в квартире № 5, сделан был в ночь на 3 марта внезапный обыск. При объявлении должностными лицами, явившимися на обыск, о цели их прибытия лицу, спросившему их о том через запертую наружную дверь квартиры, в этой последней послышалось несколько выстрелов, и затем какая-то женщина отперла дверь, через которую должностные лица и проникли в квартиру. В первой комнате, направо, они нашли лежащим на полу окровавленным только что, по-видимому, застрелившегося человека. По заключению приглашенного для подачи ему медицинской помощи врача Павлова, человек этот нанес себе выстрелами из револьвера несколько ран, в том числе одну безусловно смертельную в висок. Не выходя из бессознательного состояния, неизвестный тут же вскоре умер. По осмотру домовой книги и по показаниям свидетелей оказалось, что он проживал в квартире № 5 вместе с упомянутой задержанной в ней женщиной под именем супругов Фесенко-Навроцких, по подложному паспорту на имя коллежского регистратора Ивана Петрова Фесенко-Навроцкого.
При расследовании, произведенном с целью обнаружить личность застрелившегося человека, проживавшего под именем коллежского регистратора Ивана Фесенко-Навроцкого, подполковник 1-го лейб-гренадерского Екатеринославского полка Иван Алексеев Саблин признал в предъявленном ему фотографическом снимке застрелившегося родного брата своего, дворянина Николая Алексеева Саблина, который в 1878 году выехал из города Москвы неизвестно куда, причем с тех пор родные его никаких известий о нем не имели.