Убийство из суеверия
Шрифт:
— А мисс Элис?
— О, она совсем другое дело! Хорошая девочка, все читала свои мудреные книжки. Из-за нее-то я и осталась у Адамсов, несмотря на Кевина, хотя денег, чтобы мне платить, у них не было. Сколько раз повторяла я госпоже Эмме: «Почему бы вам не продать всю эту дребедень, раз она, как вы говорите, больших денег стоит?» А она мне в ответ: «Блэк, это же память о покойном муже. Как же можно расстаться с памятью? И речи быть не может!» Э-э, а меня при ее словах все смех разбирал. И вот теперь, как я знаю, приходится отдавать нажитое добро профессору Даллингтону.
— Расскажите вкратце, что было вчера, — попросил сэр Малькольм.
— Сейчас-сейчас, все-все расскажу. Хоть я и не болтушка, но с меня хватит! Знаете, я только и бегала туда-сюда, из кухни в столовую, где они все заседали. Днем сидели за большим столом и спорили, спорили, и все о цифрах да о цифрах. А я только и успевала подносить им, что выпить, правда, пили все больше двое парней.
— Кевин и Патрик Тейлор, — уточнил сэр Малькольм.
— Вы хорошо знаете Тейлоров? — спросил старший инспектор.
— Они завсегда хаживали к Адамсам. Настоящие друзья. Между нами говоря, крошка Тейлор, кстати, очень хорошенькая, по уши влюбилась в Кевина. А он на нее даже не глядел. Все с Патриком водился, хотя тот был ему не пара. Патрик работал у профессора Адамса, правда, чем уж он там у него занимался, не скажу; знаю только: из Кевина помощник был никудышный — никакого проку. Лодырь он был, каких поискать.
— Давайте, с вашего позволения, вернемся к вчерашнему дню.
— Я слыхала все их разговоры, когда прислуживала в столовой. Они все спорили, особливо Кевин с сестрой, — никак не могли поделить эту штуковину… как ее, коллекцию. Потом, наконец, уже перед самым обедом мне велели нести шампанское и фужеры. Знать, сговорились, решила я. И то, слава Богу — где это видано, чтобы так ломаться из-за какой-то свадьбы! И все же, как я погляжу, профессор Даллингтон души не чает в Элис, а она, видать, молится на него, как на Бога-отца…
— Вы не задумывались, с чего это вдруг позвали Тейлоров?
— Какая же свадьба без свидетелей, верно?
— Верно, — согласился сэр Малькольм. — А теперь хорошенько подумайте, прежде чем отвечать. После шампанского был обед…
— Точно. Я взялась накрывать на стол. Меж тем кто-то из них пошел к себе, а другие — в курительную.
— А что было после обеда?
— Погодите-ка, дайте вспомнить…
На румяном лице старушки складок изрядно прибавилось, она прищурила глаза, потом сказала:
— Ну-тка, давайте! Задавайте свои вопросы!
— Так что вы делали, после того как закончился обед?
— Убирала со стола, где эти леди-джентльмены кушали. Я запекла им баранью ногу с мятой и зеленой фасолью, а еще картофельный пирог спекла. Уплетали за обе щеки. А после вижу: некоторые сели за карты. За маленький такой складной столик, за какими обычно играют.
— Кто же из них сел за столик?
— Играть? Ну, профессор сел, госпожа Эмма, нотариус и крошка Тейлор… А Элис примостилась возле жениха и поглядывала себе, как играют остальные.
— А где в это время был Кевин?
— Не знаю. Должно быть, у себя в комнате…
— Который был час?
— Около полуночи, но я не удивилась. Он же был этот… как, бишь, его… лунасик…
— Лунатик, — поправил Форбс. — Так ведь тьма, наверно, стояла кромешная. Как же вы разглядели, что это был именно он?
— Так там же стоит фонарь, аккурат на углу Кенсингтон-Парк-роуд и Клейтон-стрит. Туда он и пошел.
— Дождь был? — осведомился Форбс.
— Нет. Дождь пошел только утром, часов в шесть.
— У Кевина с собой что-нибудь было — ну, скажем, пакет или сверток? — спросил сэр Малькольм.
— Нет, ничего такого не было. Обычно он ничем себя не утруждал. Ходил себе руки в брюки — слава Богу, хоть не свистел!
— А как он вернулся, видели?
— Я перемыла всю посуду — и на боковую. Тяжелый выдался денек, знаете ли…
— И больше ничего не видели?
— Да я много чего видала, только не пойму, что вам нужно…
— Ну, например, нам хотелось бы знать, где был Патрик Тейлор, когда остальные играли в бридж?
— В гостиной его точно не было. Хотя, погодите-ка… Когда я пошла к себе наверх, на боковую, столкнулась с ним аккурат на лестнице — он вниз шел. Мы пожелали друг дружке доброго вечера.
— Он выходил из дома?
— На улицу? А-а, про это ничего не знаю.
— Еще один вопрос, — сказал сэр Малькольм. — Перед тем как пойти «на боковую», вы находились на кухне постоянно?
— Да, правда, иногда ходила в столовую, приборы с посудой носила в буфет: помою, вытру — и отнесу.
— Значит, за то время, пока вас не было на кухне, из дома мог выйти кто угодно, и вы бы не заметили…
— Знамо дело, только я не нанималась следить, кто входит и выходит!
— Ну, конечно, уважаемая. Может, вы хотите еще что-нибудь сообщить?
Старушка как будто призадумалась и вдруг воскликнула:
— Ах, совсем позабыла! Перед тем как я уже собиралась идти к себе наверх, на кухню заглянул профессор сказать спокойной ночи.
— И потом он вернулся к себе?
— Когда я проходила мимо его комнаты, то видала, как у него из-под двери пробивается свет. Должно быть, он укладывался спать.
— А Элис, его невеста, заходила к вам пожелать спокойной ночи?
— Нет, она приходила сразу после обеда. Из-под ее двери тоже пробивался свет, когда я шла к себе. То же самое и у крошки Тейлор — теперь припоминаю.
— И ночью вы не просыпались…
— Нет. Комната у меня на самом верху, так что из-под крыши мне ничего не слыхать.
Внезапно сэр Малькольм спросил:
— Скажите, уважаемая, есть ли здесь, в доме, место, где хранятся карманные фонарики?
Удивившись столь неожиданному вопросу, старушка поначалу даже не нашлась что сказать, а потом повела обоих сыщиков в прихожую, где висели плащи. Там на маленьком столике стоял лакированный ящик. Она открыла его. В ящике лежали три фонарика — один круглый и два плоских.