Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
Раненый верзила и молодой человек разом вскинули головы.
– Кто ещё… - начал было раненый, но молодой человек перебил его.
– Это, наверно, тот, за кем посылала моя тётя. – Он глядел на нас совершенно замороченными глазами.
Дверь приоткрылась, и выглянула молодая женщина. Наш провожатый прокашлялся.
– Это тот человек, Гордиан. С ним его сын Эко.
Рабыня кивнула и распахнула дверь, позволяя нам войти. Охранник остался за дверью.
Ощущение было такое, будто мы попали в святилище. Комната освещалась лишь жаровней, и углы тонули в тени. Толстый ковёр заглушал шаги. Стены были
Впустившая нас рабыня подошла к одной из них и тихонько тронула за руку. Женщина обернулась.
Клавдия.
Я не видел её почти четыре года, с самого суда над Марком Целием. В тот раз она наняла меня для сбора улик в пользу обвинения; дело обернулось совсем не так, как она ожидала, и этой ей сильно навредило. С тех пор Клавдия редко появлялась на людях. Говорили, что теперь она живёт довольно замкнуто; впрочем, о ней теперь и говорили-то нечасто. Но я не забыл её. Клавдия не из тех, кого забывают.
Она двинулась к нам – в длинной почти до полу чёрной столе – и я ощутил аромат крокуса и аралии. Раньше я всегда видел её с волосами, собранными в причёску и заколотыми шпильками; теперь же волосы её, распущенные в знак траура, свободно спадали на плечи, обрамляя высокий лоб и нежную округлость щёк. Хотя Клавдии уже минуло сорок, кожа её оставалась ровной и матовой, сохраняя цвет лепестка белой розы. Глаза – прекрасные, изумрудно-зелёные глаза – опухли и покраснели от слёз; но голос её прозвучал спокойно и ровно.
– Гордиан! Значит, мне не показалось. А это твой сын?
– Мой старший, Эко.
Она кивнула и смахнула с глаз слёзы.
– Пойдёмте, сядем. – Клавдия провела нас в угол, жестом предложила сесть на тахту, сама опустилась на другую, приложила руку ко лбу и закрыла глаза. Мне показалось, что она сейчас разрыдается; но глубоко вздохнув, Клавдия справилась с собой, выпрямилась и сложила руки на коленях.
Кто-то заслонил жаровню, и длинная тень упала к нашим ногам. Одна из женщин отошла от остальных, приблизилась к нам, села рядом с Клавдией и взяла её за руку.
– Метелла, моя дочь, - сказала Клавдия. Её слова лишь подтвердили мою догадку. Даже при тусклом освещении сходство сразу бросалось в глаза. Возможно, со временем девушка тоже сделается красавицей, под стать своей матери - ведь с такой красотой, как у Клавдии, не рождаются, это не просто внешность – это тайна, очарование, которое приобретается с годами.
– Помнится, у тебя тоже дочка, - тихо сказала Клавдия, - примерно такого же возраста.
– Да, – ответил я.
– Диана, ей семнадцать.
Клавдия кивнула. Метелла всхлипнула. Клавдия обняла её и на миг прижала к себе; затем, отпустив, жестом отослала к остальным.
– Она была очень привязана к своему дяде.
– Как это случилось?
– Мы точно не знаем. – Голос у неё был ровный, безжизненный. – Он возвращался из своей виллы – это на юге, за Бовиллами. По дороге на него напали. То ли сам Милон, то ли его люди. Завязался бой. Были убитые, не только Публий. – Голос её прервался. Она перевела дух и продолжала. – Его нашли на дороге – мёртвого. Он просто валялся на дороге, и рядом не было даже никого из его
– Я видел сейчас раненого в той комнате – его допрашивают.
– Это телохранитель Публия – был его телохранителем. Много лет. Как он мог это допустить?
– А тот молодой человек, что его допрашивает?
– Думаю, мой племянник. Старший сын моего брата Аппия. Приехал сюда в носилках вместе со мной и Метеллой. Он любил Публия, как родного отца. – Она покачала головой. – У Публия тоже есть сын, ещё совсем ребёнок. Он был с ним. Где он сейчас, неизвестно. Мы не знаем, что с ним случилось; не знаем даже, жив ли он! – Силы изменили Клавдии, и она расплакалась. Смотреть на это было нелегко. Эко отвёл глаза.
– Клавдия, - тихо сказал я, дождавшись, пока она кое-как справится с собой, - зачем ты послала за мной?
Она растеряно моргнула.
– Даже не знаю. Просто когда я увидела тебя, то подумала… - Она пожала плечами. – Ведь надо что-то делать. Я имею в виду расследование. Искать следы, улики, свидетелей… Ты ведь в этом разбираешься. Публий знал, как это делается, но его больше…
Она прерывисто вздохнула.
– Наверно, мне просто захотелось увидеть кого-то знакомого. Мы ведь расстались, как друзья, верно? – Она коснулась моей руки и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась вымученной, хранившей слабый отголосок былого очарования и оттого особенно жалкой. – Кто знает, что теперь будет? Мир перевернулся. Но кто-то должен позаботиться, чтобы виновные были найдены и наказаны. Дети Публия ещё слишком малы, так что придётся нам. Может статься, мы обратимся к тебе. – Клавдия снова вздохнула. – Но это потом. Сейчас мы можем лишь поддерживать друг друга. Теперь я должна быть с ними. – Она кивнула в сторону остальных женщин.
– Я нужна Метелле.
Клавдия поднялась. Поняв, что наш визит окончен, я кивнул Эко, и мы оба встали. Та же рабыня, что впустила нас, подошла, чтобы проводить к выходу; но тут Клавдия, успевшая отойти на несколько шагов, внезапно обернулась.
– Погодите. Я хочу, чтобы вы взглянули на него. Чтобы вы увидели, что они с ним сделали.
Мы подошли следом за ней к напоминавшему алтарь столу, возле которого стояла Метелла с двумя другими женщинами и маленькой девочкой. При нашем приближении старшая из женщин обернулась и враждебно уставилась нас. У неё было худое, измождённое лицо. Распущенные в знак траура волосы, почти совершенно седые, спадали до талии. И ни слезинки в глазах – лишь гнев и непреклонность.
– Кто эти люди?
– Это мои друзья. – В голосе Клавдии послышались вызывающие нотки.
– У тебя все мужчины Рима в друзьях ходят. – Женщина наградила Клавдию уничтожающим взглядом. – Пусть ждут вместе с остальными.
– Семпрония, это я попросила их придти.
– Здесь не твой дом, - напрямик заявила Семпрония.
Метелла встала рядом с матерью и взяла её за руку. Старуха продолжала недобро смотреть на них. Четвёртая женщина, всё ещё стоящая к нам спиной, погладила по голове прижавшуюся к ней маленькую девочку. Девочка вывернулась из-под её руки и с любопытством оглянулась на нас.