Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
– И правильно сделает.
– А сам-то ты не боишься? По-моему, пожилой человек вроде тебя скорее может потерять равновесие, чем я.
– Как у меня может быть такая дерзкая дочь?
– И вовсе я не дерзкая. Мне просто интересно. Это похоже на осаду Трои, верно?
– Трои?
– Как Юпитер, когда он наблюдает с горы Ида за сражением. Они все кажутся такими маленькими. Если смотреть на них так, начинаешь чувствовать себя… богом.
– В самом деле? Юпитер мог метать молнии и посылать крылатых вестников. И слышал всё, что говорят внизу. А я только вижу, как
– Ты можешь спуститься к ним.
– Я не самоубийца. Никто не знает, что взбредёт…
– Смотри, папа!
Точно озеро, разливающееся в половодье, чёрная толпа, которая до сих пор заполняла площадку перед Рострой, волна за волной стала подниматься на ступени и террасы окружающих храмов и общественных зданий.
– Смотри, курия! Сенат!
Чёрная волна хлынула вверх по ступеням курии и ударила в высокие бронзовые двери. Двери, запертые изнутри, устояли; но скоро до меня донеслись глухие, тяжёлые, повторяющиеся удары. Похоже было, толпа пыталась взломать двери с помощью импровизированного тарана.
– Не может быть! – сказал я. – Это же неслыханно! Да что они себе…
Меня прервал торжествующий рёв толпы – двери поддались. Я снова глянул на Ростру. Оратор всё ещё говорил, расхаживая и яростно жестикулируя; но носилок с телом уже не было видно. Куда они могли подеваться?
Я стал искать их взглядом – и нашёл. Похоронные носилки со свисающей чёрной тканью и нагим телом рывками двигались поверх толпы к ступеням курии – похоже, люди передавала их над головами. Мне вдруг показалось, что передо мной колония чёрных муравьёв, а Клодий – их царица. Почувствовав, что голова вот-вот пойдёт кругом, я одной рукой торопливо опёрся о плечо Дианы, а другой что было сил вцепился в черепицу.
Достигнув подножия лестницы, носилки на миг остановились, а затем накренились назад и двинулись вверх. Снова раздался рёв – победоносный и горестный одновременно.
Достигнув верхней площадки, носилки вновь замерли. Затем их установили вертикально, и рядом появился размахивающий факелом человек. Он явно произносил речь, хотя непонятно было, как его услышат в таком шуме. И хотя на таком расстоянии я не мог разглядеть его лица, но готов был поклясться, что это Секст Клелий – тот самый ближайший помощник Клодия, его правая рука, который прошлой ночью ратовал за бунт и расправу с Милоном.
Всё ещё размахивая факелом, Секст исчез в здании курии. Следом внесли носилки.
– Да что им в голову взбрело?
– Помните, что кричал тип, который колотил в наши двери, - откликнулся Белбо. – Мы сожжём его. Дотла спалим, вот увидите.
– Не может быть. Тот тип просто взбесился и орал, что в голову взбредёт. И потом, он наверняка имел в виду дом Милона. В крайнем случай Цицерона. Не могут же они…
Порой невозможное, если высказать его вслух, начинает казаться возможным. Я напряжённо уставился на крышу курии, пытаясь представить, что сейчас там, внутри вытворяет Секст Клелий. Не станет же он…
В воздухе появились струйки дыма. Первые, слабые, они пробивались из наглухо закрытых ставнями окон здания сената.
–
– Да, да, Диана, вижу. Похоже, они решили сжечь тело прямо в курии. Сумасшедшие. Малейшая неосторожность…
– Они непохожи на осторожных, - негромко сказал Белбо.
Из окон вырвались языки пламени. Вспыхивали ставни. Повалил густой чёрный дым – сперва из окон, затем из открытых дверей. Из курии выбежал Секст Клелий, победоносно размахивая факелом. При виде его толпа смолкла на миг, явно поражённая случившимся, а затем испустила рёв, который наверняка был слышен до самых Бовилл.
В доме Цицерона его уж точно услышали. Краем глаза я заметил движение у них на крыше. Цицерон вернулся – вместе с Тироном. Оба стояли во весь рост, уже не скрываясь. Тирон закрыл лицо руками. Секретарь плакал. Сколько счастливых часов провёл он в этом здании, переписывая речи своего господина по изобретённой им системе скорописи, отдавая распоряжения писцам, наблюдая за великой карьерой великого человека, которой сам столь немало способствовал? Рабы бывают очень сентиментальны.
Цицерон же не плакал. Скрестив на груди руки, сомкнув губы, он угрюмо смотрел на разыгрывающуюся внизу оргию уничтожения.
– Смотри! – Диана указала на Цицерона. – Смотри, папа! Вот так, наверно, выглядел Юпитер, когда смотрел на уничтожение Трои.
Зная Цицерона дольше и лучше, чем моя дочь, я был убеждён, что совершенно ничего божественного в нём нет, и уже собирался сказать это Диане, когда вмешался Белбо.
– Точно, - сказал он. – Совсем как Юпитер.
Их слова заставили меня поглядеть на Цицерона ещё раз. Моя дочь и мой раб были правы. Стоя на крыше, угрюмо созерцая, как толпа уничтожает здание, где заседал сенат Рима, Цицерон очень походил на Юпитера, когда тот наблюдал с горы Ида за безумной вознёй смертных вокруг обречённой Трои.
Глава 4
Холодный порывистый ветер раздувал пламя, и скоро всё здание курии было охвачено огнём. И приплясывающие на ступенях со смехом уворачивались, когда ветер швырял в их сторону золу и пепел.
Потом огонь стал распространяться к югу, на табулярий. Те, кто находился там, бежали заблаговременно, когда толпа только показалась на Форуме. Всё же теперь из дверей выскочили несколько остававшихся до последнего в здании писцов с охапками документов. Уворачиваясь от гоняющейся за ними с улюлюканьем толпы, они петляли, спотыкались, падали, роняли свою ношу. Восковые таблички рассыпались, как игральные кости; свитки разворачивались и трепетали на ветру, как флажки.
Внезапно ветер переменился, и огонь перекинулся на базилику Порция – одно из великолепнейших зданий Форума, выстроенное сто тридцать лет назад. То была старейшая базилика во всей республике, с широким проходом между двумя рядами колонн, завершающимся полукруглым выступом с двумя боковыми приделами, каждый со своей колоннадой. По её образцу строились теперь здания во всей Италии и в провинциях. В базилике Порция самые состоятельные банкиры Рима хранили свои архивы.
Менее чем за час огонь превратил всё это великолепие в кучу дымящихся обломков.