Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
– Что-нибудь всегда может случиться – где-нибудь, с кем-нибудь. Единственное, что тут можно сделать - молить Фортуну о милости и надеяться, что она внемлет твоим мольбам. И завидев политика, сразу же сворачивать в другую сторону.
– Я серьёзно, папа. Может случиться так, что всё рухнет – для нас, для всех?
Что я мог ей ответить? В памяти всплыла сцена из времён молодости: бесчисленные ряды насаженных на пики голов на Форуме. Враги диктатора Суллы, молчаливые свидетели его победы. Власти поклялись, что впредь такое не повторится. С тех пор прошло тридцать лет.
–
– Но ты знаешь прошлое и потому понимаешь, что случилось между Клодием и Милоном. Объясни мне. Если я тоже пойму, мне не будет так страшно.
– Хорошо. Только начать придётся издалека – с Цезаря и Помпея. Ты ведь знаешь, кто это такие?
– Конечно. Гай Юлий Цезарь командует армией, в которой служит Метон. Он величайший полководец со времён самого Александра Великого.
Я улыбнулся.
– Так говорит Метон. Думаю, Помпей с ним бы не согласился.
– Помпей уничтожил пиратов и завоевал Восток.
– Да, - кивнул я, - и назвал себя Магн – Великий. Совсем как Александр. Как я сейчас сказал, порой, когда два человека хотят одного и того же…
– Ты хочешь сказать, что и Цезарь, и Помпей оба хотят быть Александром Великим?
– Да, пожалуй, можно и так сказать. А двух Александров Великих быть не может. Мир для этого слишком тесен.
– Но разве оба они не служат сенату и народу Рима?
– Формально да. Свои должности и позволение набирать армию они получили от сената и войны вели именем сената. Но иногда слуги становятся сильнее хозяев. Пока что спасение республики состоит в том, чтобы два полководца сдерживали друг друга – ни один из них не может стать сильнее другого из опасения, что тот воспротивится. Кроме того, было ещё одно обстоятельство, которое гарантировало равновесие.
– Что Помпей женился на дочери Цезаря?
– Да, на Юлии. Думаю, они и правда любили друг друга. И этот брак примирил соперников. Для такого патриция, как Цезарь, узы родства – это всё. К тому же в своё время соперников было трое. Был ещё и Марк Красс.
– Тот, чьим рабом когда-то был Метон? Это ведь Красс разбил восставших рабов, которыми командовал Спартак, да?
– Верно. Но при всём при том он не был блестящим полководцем. Зато сумел нажить огромное состояние. Стал самым богатым человеком в мире. Красс, Цезарь и Помпей заключили союз, который назвали триумвират. На какое-то время это помогло. Стол, у которого три ножки, устойчив.
– Но стол, у которого две ножки…
– Рано или поздно упадёт. Красс погиб на востоке, в Парфии прошлой весной. Он возомнил себя равным Александру Великому и пытался доказать это всему миру, завоевав те самые земли, которые в своё время завоевал Александр. Конница парфян разбила его наголову. Они убили его самого, его сына, и сорок тысяч римских солдат вместе с ними. Парфяне отрубили Крассу голову и поднесли своему царю. Так что один сдерживающий фактор долой.
– И из троих осталось двое.
– Но, по крайней мере, это были двое породнённых. А потом Юлия умерла при родах, и с её смертью распалась всякая связь между ними. Теперь ничто не мешает им схватиться друг с другом. Рим замер, как ёж, который смотрит, как в небе кружат два орла,
– Никогда ещё не слышала, чтобы Рим сравнивали с ежом. – Диана снова запрокинула голову, глядя на звёзды. – А есть созвездие ежа, папа?
– Не думаю.
– Ладно, про Цезаря и Помпея Великого я поняла. Но как это связано с Клодием и Милоном?
– Цезарь и Помпей – орлы, кружащие высоко в небе, над горами и морями. Клодий и Милон – волки, рыщущие по земле. Они бьются за Рим – не за земли, что под властью Рима, а за сам город. Их поле боя – не далёкие горы и моря, а римские холмы и берега Тибра. Они не сражаются в битвах, а устраивают бунты на Форуме. Воюют не с варварами за землю, а друг с другом за должности – потворствуя, запугивая, подкупая тех, кто имеет право голосовать, устраивая проволочки, добиваясь отсрочки выборов, пускаясь на любые уловки, лишь бы обойти друг друга.
– Милон отстаивает интересы родовитых, давно разбогатевших семей, наиболее консервативной части сенаторов – всех тех, кто называет себя «лучшими людьми». Эти лучшие люди поддерживают Помпея, так что не удивительно, что в Риме Милона считают его союзником.
– А вот Клодий, несмотря на то, что сам из патрициев, всегда опирался на плебеев. В армии он подбил солдат на мятеж против командира, который был не кем иным, как мужем его родной сестры. Когда его избрали трибуном, он пообещал провести закон о бесплатной раздаче казённого хлеба и сдержал обещание, добившись для этого присоединения Кипра. Клодий защищал интересы простых воинов, крестьян, городской бедноты. А они в ответ поддерживали его на выборах – порой своими голосами, а чаще кулаками. Чернь любила его. А «лучшие люди», соответственно, ненавидели.
– И вот тут мы возвращаемся к Цезарю – ещё одному патрицию, стремящемуся заручиться поддержкой простых людей. Время от времени он и Клодий оказывались на одной стороне и оказывали друг другу услуги, большей частью за спиной избирателей и сената. Ничего удивительно, что их стали считать союзниками – Цезарь и Клодий против Помпея и Милона. Два великих полководца воюют за власть Рима над миром; а дома у каждого есть свой, не столь великий союзник, каждый со своей бандой, готовой воевать за власть в самом Риме.
– Как в Илиаде, - заметила Диана. – Боги держат сторону смертных: один бог за Гектора, другой – за Ахиллеса. А у Гектора и Ахиллеса у каждого своя армия.
– Я так понимаю, ты стала читать Гомера.
– Надо же мне работать над своим греческим. Мама мне помогает.
– Разве мама умеет читать по-гречески?
– Нет, но зато умеет говорить. Она следит за моим произношением.
– Понятно. Аналогия не совсем точна; но если я могу сравнить Рим с ежом, то почему бы тебе не сравнить главарей уличных ватаг с Гектором и Ахиллесом? Кстати, это будет по-своему правильно. Боги ведь в конце концов лишили Гектора покровительства, помнишь? Так пал дом Приама, а вместе с ним и Троя. Боги непостоянны, как любой союзник; в конце концов, всё упирается в политические соображения. Политические союзы зыбки, как песок под ногами. Верность проскальзывает сквозь пальцы.