Убийство на экзамене
Шрифт:
Из шестой аудитории меня послали еще с каким-то поручением в коридор, где сидела Ленка. Подруга встретила меня укоризненно, а сидевшая с ней историчка вообще с ужасом.
– Куда ты вляпалась?!
Я взглянула на натоптанное красное пятно под ногами и обернулась. Тут я увидела дорожку кровавых следов, все еще тянущихся за мной.
– В лужу крови влезла. Все в норме.
– Где ты ее нашла? – продолжила докапываться Ленка. Историчка тем временем нервно захихикала. Она боялась вида крови, это я запомнила еще с тех пор,
– В старом здании, – пояснила я. И рассказала о настоящем больном.
– Страшно подумать, что дальше случится, – посетовала историчка. – «Скорая», симулянты, шпаргалки, лужи крови… Не хватает апелляции.
Из аудитории выглянула организатор в очках с золотистой оправой и попросила передать Ирине Владимировне, что один из выпускников хочет написать претензию по содержанию задания. Пришлось выполнять и это поручение.
Едва я вернулась на законное место, как снизу раздался шумок, возвещающий о приходе комиссии (хоть какое-то развлечение, бесплатно посмотрю на умных людей). Этот шум ни с каким не спутать. Он очень внезапный, как цунами, и заканчивается в один момент. Объяснить все звуковые характеристики сложно, но его ни с чем не спутать.
Если идет министр, то надо сделать по возможности вменяемое лицо. Я попыталась сделать умную физиономию, но, судя по ощущениям, меня лишь перекосило. Тем временем из штаба в очередной раз выбежала женщина из Управления образования и поскакала куда-то вниз с громким цоканьем. На мою физиономию она даже внимания не обратила, благодаря чему избежала инсульта. Возможно, она и была тем самым Отвлекающим для комиссии, иначе зачем ей бежать в ее сторону на такой скорости. Нормальные люди стараются держаться от начальства подальше.
Шум снизу стих и сменился благоговейной паралитичной тишиной. Я задумалась, как должен выглядеть министр – так получилось, что никогда его не видела и плохо представляла, как его зовут. Поэтому я совершенно искренне ждала его визита на мой этаж.
Обещанное развлечение не пришло. Вместо этого ко мне заглянула наша историчка из старого здания. Красная шаль на ее плечах смотрелась невероятно неуместно с учетом того, что в здании было душно.
– Слушай, а ты не согласишься со мной поменяться? – спросила она. – Мне там сквозит и спину продувает. Как бы опять поясница не заболела.
– Всегда пожалуйста. Ирина Владимировна в курсе?
– Да. Все законно, – улыбнулась она, – спасибо.
Пришлось повторить путь в старое здание. Бутылку кваса я прихватила с собой.
– О, ты вовремя. Тут начинают эпидемию поноса, – уведомила меня Ленка.
– Министр был?
– Ходил повсюду. Я даже сдержалась, не хамила ему и не спросила, почему у нас такая низкая зарплата. Его отвлекали от очередей в туалет.
– Кто и как?
– Цокотящая мадам на каблуках и в пиджаке. Ну, которая
– И как она его отвлекала? А свита что делала?
– Там вся свита – одна тетка. Вон та в синюшном платье трупненькой расцветочки, – силуэт ее мелькнул в конце коридора. – А рядом с ней ходит общественный наблюдатель, но ее что-то не особо видно. Цокотящая мадам показала министру все стенды об истории вычислительных машин, рассказала всю историю школы, насильно показала красоту кованых перил, но он заметил очередь.
– И что сказал?
– На месте – ничего. Сопел только. Скажет он все потом. На высшем уровне.
– Раз так, то нас это не коснется. Мы на самом дне общества.
– У нас мальчик! – раздался громкий шепот из аудитории.
– Сюда его, – это значило, что мужской туалет свободен. Очень скоро из него раздались слова, произносимые свистящим шепотом. Ленка вытаращила глаза и гневно вскинула руки. Возмутиться со звуковыми эффектами она не успела.
– Не дергай ты его. Может, не нужна ему математика. Пусть звонит и болтает, – примирительно прошептала я.
– А если кто-то другой услышит кроме нас?
– Пока никто не услышал… Пусть болтает.
– Как он пронес телефон? Куда его спрятал? – задумалась Ленка. Я не была уверена, что хочу знать, как ученик принес аппарат. Я бы приклеила его к ноге под длинной юбкой или брюками, возможно, засунула бы в великоватый ботинок. Главное, на мой взгляд, это разместить телефон максимально низко. Все равно нижнюю часть ног металлоискателем не проверяют. Никому из обыскивающих не хочется приседать в душное утро по восемьдесят раз подряд, да еще и с металлоискателем в руке.
– Мальчик, – сообщили из кабинета напротив.
– Занято уже.
– У нас девочка, – высунулась черноволосая организатор из кабинета в конце коридора. Я помахала руками, показывая, что можно ее выпустить. Ленка жестами указывала, кто в какую дверь туалета должен идти.
– Тебе не кажется, что это все походит на роддом? – спросила я Ленку. – «У нас мальчик», «у нас девочка», ну чисто роды.
За регулировкой движения выпускников мы слегка потеряли счет времени. Мы даже не подозревали, что их беготня сыграет свою роль в скорой криминальной истории.
– Я чувствую себя какой-то Королевой Унитазов, – пробормотала Ленка на очередном выходящем, – в голове одни туалеты и кто там сидит. Даже когда я отравилась той ветчиной, то столько о туалетах не думала…
– Да, последние полкило колбасы были явно лишние, – сказала я, припомнив, что после тех безалкогольных посиделок в честь Дня Учителя тоже ощущала себя нехорошо.
– Когда они закончат бегать? Они, что, дружно отравились? Некоторые третий раз идут.
– Беготня активизируется через час после начала, а за час до конца почти сходит на нет, – наставительно сказала я, как более опытный сиделец на экзаменах.