Убийство на улице Чехова
Шрифт:
Тогда кто же был ПОДЛИННЫМ ОБЪЕКТОМ отмщения? Как был профессор отождествлен (то есть спутан!) с настоящим виновником?
Даже самый посредственный криминалист знает, что такие ошибки происходят, когда ОБСТАНОВКА, в которой живут и мнимый, и настоящий виновники, сходна. Сходная обстановка в наибольшей степени благоприятствует ошибкам.
Итак, Данчев поставил перед собой задачу провести расследование, не существует ли в непосредственном соседстве с профессором обстановка, сходная с его.
Эта задача была решена успешно. Позади дома № 80 по улице
Так, в эту темную и снежную ночь с седьмого на восьмое января мститель спутал дом № 80 по улице Чехова с блоком № 26 по улице Дзержинского.
И поскольку жилые блоки были близнецами, второй этаж, где обитал профессор Астарджиев, был похож как две капли воды на второй этаж, где проживал некий инженер Чохмаджиев.
Профессор Астарджиев был принят мстителем за этого самого инженера Чохмаджиева и потому убит.
В чем же состояла вина Чохмаджиева?
Будучи директором одной из шахт в Барутине, Чохмаджиев был заподозрен в изнасиловании некой Франки. Расследование не установило вины Чохмаджиева, но брат Франки, некий Ралчо, поклялся прахом всех своих предков, что непременно зарежет этого инженера. Дважды пытался он сделать это, но Чохмаджиеву все время везло. Наконец он уехал в Софию. Однако, когда уже грузили его вещи, появился Ралчо и во всеуслышание поклялся, что, даже если тот уедет не только в Софию, а и на тот свет, он все равно его разыщет и перережет горло, так и заявил.
Данчев ничего не знал об этих делах, но он пошел в районный участок и спросил, не было ли чего-нибудь, касающегося Чохмаджиева. Там ему сказали, что Чохмаджиев обратился с жалобой на некоего Ралчо из села Барутин, который угрожал ему убийством.
— Вот как я добрался до сердцевины этого преступления! — сказал торжественно Данчев. — Приезжает Ралчо, путает дом и вместо того, чтобы отомстить Чохмаджиеву, убивает профессора! После этого происходит путаница, жертвой которой являются Красимир Кодов и доктор Беровский.
— А есть у тебя, дорогой коллега, доказательства, что этот Ралчо был с седьмого на восьмое в Софии? И есть ли у тебя свидетельские показания и вещественные улики, что он совершил убийство? — спросил Манчев.
— Я позаботился об этом, дорогой коллега! — скромно, однако скептически улыбнулся Данчев, и уголки его тонких губ торжествующе поползли вверх. Он посмотрел на свои часы. — Мне в управлении обещали ровно в шесть часов тридцать минут дать справку. Разрешите позвонить, товарищ майор?
Было шесть часов тридцать минут.
Манчев хмуро сосал сигарету, а я с грустью думал, смогу ли при вполне возможном успехе Данчева как-то заштопать свою собственную неудачу…
Но Данчев возвратился от телефона мрачный, уголки его губ уныло опустились вниз.
— Какой-то дьявол глумится над нами, — сказал
— А как же иначе! — отозвался Манчев.
Данчев, немного помолчав, сказал:
— Этот Ралчо вместо того, чтобы убивать, плясал хоро на свадьбе своей сестры Франки… Изнасиловал ее какой-то местный шахтер. Он совершил это, видите ли, чтобы старики согласились отдать ему Франку в жены…
— Вот тебе на!
— И все же — кто убийца? — спросил я.
Я ждал ответа, медленно натягивая пальто, но мне никто не ответил.
Улица встретила меня леденящим ветром и снегом.
В приемной генерала я немного подождал, и в восемь часов адъютант пригласил меня в кабинет.
Генерал стоял у стола — крупный седой человек со строгими светлыми глазами.
Я попросил разрешения доложить, он кивком предложил мне сесть, а сам начал медленно ходить по кабинету, меряя шагами толстый ковер темной, даже мрачной расцветки.
Закончив доклад, я ждал, а генерал ходил и ходил мимо меня, точно огромный бесшумный маятник. Наконец, остановившись возле стола, он устремил на меня свои суровые глаза.
— Ну? — спросил он. — Что с обстоятельствами — они тебе не помогли? Ведь согласно твоей теории обстоятельств, Красимир Кодов и доктор Беровский уже сейчас были бы в капкане, ловко тобою расставленном?
— Теория обстоятельств, сопутствующих убийству, рухнула в ходе расследования, товарищ генерал.
— Странно. Роскошная вилла в Бояне — для Кодова, научное открытие плюс большая часть городской квартиры для Беровского — уж это ли не «обстоятельства»?
— Сожалею, товарищ генерал…
— Сожалеешь? Я бы на твоем месте радовался, товарищ следователь!
Поскольку я молчал, не понимая, он продолжал:
— Я бы радовался, что убийство не продиктовано материальными интересами… Ты меня хорошо понимаешь?
— Да, но ведь еще не известно, КАКИМИ интересами оно вызвано, — возразил я.
— Поверь, — сказал генерал, — когда материальная выгода становится целью жизни, когда лишь она руководит действиями человека — страшней этого ничего нет. Поэтому я и говорю, что буду рад, если в этой афере не замешаны материальные интересы.
Генерал сел к столу. Было слышно, как за окном свистит ветер, засыпая снегом запотевшие изнутри стекла.
— Товарищ генерал, — сказал я, — разрешите мне уйти на старое место. Преподавательская работа все-таки…
Он задумчиво протянул руку к пачке второсортных сигарет без фильтра, но тут тихонько зазвонил один из телефонов.
Генерал поднял трубку. Как видно, ему сообщали что-то приятное — лицо его постепенно светлело, взгляд серо-голубых глаз становился все мягче.
— Передайте ему, пожалуйста, мои поздравления и благодарность! — сказал генерал. — Жду его через час! Или нет — когда ему будет удобно. Я здесь, на месте. — Положив трубку, он сообщил мне, не скрывая ликования: — Убийца профессора Астарджиева только что задержан.