Убийство на водах
Шрифт:
На серебряном подносе подали двенадцать колод. Заславский распечатал их и выложил в одну большую стопку. Затем перетасовал и поместил на длинный лоток. Потянули на старшую. Жребий пал на него. Началась игра. Послышался отрывистый приглушенный говор: «ставлю десять», «повышаю», «прикуп», «ставлю пятьдесят», «заметано», «вскрываюсь»… Больше всех счастливилось банкомету. Рядом с его серебряной табачницей возвышалась солидная стопка купюр. Когда партия закончилась, расстроенный Шаляпин приказал принести дюжину новых колод. И вторая талия осталась за редактором газеты, и третья… Не желая расстраивать игроков, Заславский бросил лакею золотой и, вежливо откланявшись, поднялся. Совсем скоро
– Извините, господа, я потерял свою табакерку, – неуверенно произнес он.
Фейцингер оглядел зеленую поверхность стола и пожал плечами:
– Верно, оставили где-то…
– Может, она ненароком упала? – предположила Ангелина и заглянула под стол. – Ну, конечно! – она подала серебряную коробочку с выгравированным орлом на крышке – эмблемой Кавказских Минеральных Вод.
– Благодарю вас, мадам. Позвольте пожелать, чтобы фортуна была к вам благосклонна, – преклонив голову в признательном поклоне, Заславский проследовал к новым знакомым.
Постепенно удача стала проявлять интерес и к присяжному поверенному. Он не только отыгрался, но и прибавил несколько «красненьких». И в этом не было ничего удивительного, потому что принципы, которым следовал Ардашев, рано или поздно приводили его к успеху. А проигрыш, если и случался, то был весьма незначительным. Каждое правило, придуманное адвокатом, в отдельности было чрезвычайно простым и незамысловатым, но все вместе они составляли весьма надежное средство для достижения положительного результата. Прежде всего Клим Пантелеевич уделял внимание душевному настрою, с которым садился играть. Внутри себя он пытался отыскать предчувствие грядущего везения. И если в глубине души поселилось хоть маленькое сомнение – он за стол не садился. А уж если и приступал к игре, то пытался прежде всего взвесить способности партнеров. Ставки он делал последним, избегая негативного влияния опоздавших. Да и принимался Ардашев за «железку» преимущественно тогда, когда количество игроков было значительным, а следовательно, и партия – длиннее. Это позволяло лучше изучить игру и выбрать верную тактику. Банк же он повышал только в том случае, если его шансы достигали самой высокой вероятности. Но, даже почувствовав вкус победы, адвокат никогда не зарывался: стоило ему трижды подряд обмануться, как он тут же оставлял карты. «Что ж, – успокаивал себя в таких случаях Клим Пантелеевич, – предоставим фортуне возможность навестить меня в другой раз».
Вечер тек тихо и спокойно, как и должно быть на отдыхе. Народ коротал время за столиками и у буфетной стойки. Ближе к полуночи дамам игра наскучила, и некоторые из них – Аделаида Варяжская, Ангелина Нижегородцева и Вероника Ардашева – мило беседовали сидя на мягких креслах и диванах. Перед ними красовалась бутылка «Аи», шоколад «Миньон» и ваза с золотистыми гроздями винограда.
За карточным столом рядом с Ардашевым сменились игроки. Появилась милая американская парочка и тот самый высокий молодой человек в темно-синем пиджаке, которого адвокат заметил еще в самом начале. Представившись графом Орловским, он вытянул счастливый жребий и начал метать. Только вот Шаляпин сидел понурый – сегодня был не его день. Но очень скоро переменчивая фортуна изменила и присяжному поверенному. После того как молодой граф трижды подряд забрал банк, Клим Пантелеевич оставил игру и решил подышать свежим воздухом.
Пока меняли колоды, граф поднялся из-за стола и прошел к буфетной стойке. Ардашев отчетливо видел, как он достал табакерку и вдохнул душистую смесь. Вдруг он неестественно затрясся, захрипел, схватился за горло двумя руками, будто ему накинули на шею удавку, и опустился на колени. Мужчина рухнул набок, и у него изо рта пошла кровавая пена. Тело несчастного трепетало в судорогах. Раздались крики: «Доктора! Доктора!» Схватив со стола початую бутылку «Нарзана», Нижегородцев в ту же секунду ринулся на помощь. Он пытался заставить бедолагу сделать несколько глотков, но тот вдруг резко дернулся и замер. Приложив два пальца к шее графа, врач сокрушенно изрек:
– Он мертв.
– Верно, удар хватил, – заметил кто-то.
– Такой молодой и разрыв сердца, – скорбно вымолвила Ангелина Тихоновна.
Аделаиде Варяжской сделалось плохо. Заботливый муж усадил даму в кресло, отпаивал водой и обмахивал носовым платком.
– Послушайте, Николай Петрович, – обратился к доктору Ардашев, – сдается мне, что его отравили. И яд, скорее всего, вот в этой табакерке. Кстати, точно такие я видел в «Магазине Прокофьева», что в курортном парке, – развернув носовой платок, он продемонстрировал поднятую им серебряную табачницу с орлом на крышке. В ней белел какой-то порошок, похожий на сахарную пудру.
– Да-с, жалко графа, – печально заметил стоящий позади него Круше.
Присяжный поверенный резко развернулся.
– Он такой же граф, как я – Иоанн Креститель. Это карточный шулер.
– Не может быть! – удивленно воскликнул Фейцингер.
Клим Пантелеевич пожал плечами, сел на корточки, отвернул левый рукав пиджака покойника и продемонстрировал пришитый к подкладке специальный мешочек. В нем оказалось четыре разномастных девятки. Толпа ахнула и еще теснее обступила тело.
– Так что же вы молчали? – недоуменно приподняв брови, проговорил Шаляпин.
– Видите ли, карточный обман – уголовное преступление, и, согласно уложению о наказаниях, оно относится к одному из видов мошенничества. Для того чтобы придать жулика суду, надобно иметь доказательства, подтверждающие, что он действительно совершил подлог. Необходимо также и наличие жертвы, то есть потерпевшего. А на данный момент, как вы изволили видеть, он еще не успел воспользоваться ни одной из заготовленных девяток. Так что и привлекать его к ответственности пока было не за что.
В залу вошли санитары. Они накрыли покойника простыней и положили на носилки.
– Смотрите! – закричал кто-то.
Под трупом лежал червовый валет.
– Ну вот, – усмехнулся Ардашев, открывая коробочку монпансье, – еще одна «случайность».
Круше раскрыл носовой платок, взял карту за ребро и аккуратно положил внутрь:
– С золотым обрезом. Опять из глазетной… – Он спохватился, понимая, что выдал себя. Повернувшись в сторону присяжного поверенного, тут же успокоился – Клим Пантелеевич, погруженный в собственные размышления, вкушал очередную сладкую конфетку, и, казалось, полностью отрешился от происходящего. Капитан уже облегченно выдохнул, как вдруг адвокат тихо изрек:
– К чему этот театр, господин полицейский? Не теряйте времени и отберите объяснения у всех присутствующих. Убийца, несомненно, здесь. Он нервничает и, вполне возможно, выдаст себя. А уж потом проведите лабораторный анализ содержимого табакерки, – он протянул ее сыщику. – Там, очевидно, кокаин и какой-то яд, по виду похож на стрихнин.
– Благодарю вас, Клим Пантелеевич. А за невинный обман простите – такая уж у меня работа.
Гости заведения тут же смекнули, что встреча с властями им не сулит ничего хорошего. Они уже направились к выходу, как у дверей им преградил путь Круше.