Убийство на водах
Шрифт:
Завидев свободного извозчика, он забрался в коляску и негромко, как это присуще людям, сознающим свою власть, изрек:
– В участок!
– Это мы мигом, ваш-бла-родь! – ответствовал бородатый возница и, дернув за поводья, пустил экипаж по булыжной мостовой.
Помощник начальника пятигорской полиции тридцатисемилетний армейский капитан Вениамин Янович Круше впервые надел на себя мундир стража порядка три года тому назад. Это случилось сразу после успешного окончания краткосрочных курсов при Департаменте полиции. Злые языки говаривали, что бывший пехотный офицер подал рапорт на увольнение из армии после того, как в его роте повесился солдат – в недавнем студент,
К новой для себя ипостаси Вениамин Янович отнесся со всей серьезностью и с самых первых дней с головой окунулся в работу. Начальство его усердие ценило, а сослуживцы сторонились. Неразговорчивый, дисциплинированный и очень требовательный службист многих раздражал. Не прошло и года, как полицмейстер вышел в отставку. Освободившееся место занял назначенец из Терского областного полицейского управления, а Круше стал его первым помощником. Несомненно, это была большая удача! Именно здесь находилось Управление Пятигорского отдела Терской области и Управление Кавказских Минеральных Вод. Не столица, конечно, но все-таки и не какой-нибудь там захолустный Кизляр или Моздок.
Без всякого преувеличения можно было сказать, что Вениамин Янович оказался на своем месте. Склонность к основательному анализу любой ситуации, хорошая реакция и личная смелость в его сегодняшней профессии играли немаловажную роль.
Но чего греха таить, и на новой стезе трудностей тьма. Ведь с открытием курортного сезона на воды съезжались не только отдыхающие с прислугой, а еще и бесчисленные врачи, медсестры, модистки, куаферы, сапожники, носильщики, полотеры… Да ладно бы только простой люд – это еще куда ни шло! – а за ними тянулись так называемые «перелетные скворцы»: «громщики», «марвихеры», «поездушники», «рыболовы», «арапы», «мазурики»… Да разве всех перечислишь? А поскольку в городе сыскное отделение еще не было открыто, то вся работа по розыску преступников легла на плечи четырех человек, главным из которых и был Вениамин Янович.
«Слава богу, хоть террористов повывели», – подумал Круше. Он хорошо помнил обстоятельства циничного убийства сорокалетнего начальника кисловодской полиции. Тогда, как раз под новый 1908 год, два желторотых студента подкараулили штабс-капитана Болдырева у самого входа в Казенный ресторан и хладнокровно расстреляли из двух револьверов. Именно после того теракта власти решительно взялись за обнаглевших революционеров. Одних отправили на виселицу, других – на бессрочную каторгу. «А вот этот сезон поначалу обещал быть спокойным, – продолжал размышлять капитан, – если, конечно, не считать майское самоубийство студента в кисловодском казино, три карманных кражи в Железноводске, да пьяную поножовщину пятигорских армян на свадьбе. Да-с, – грустно вздохнул Вениамин Янович, – вот и поди угадай, сколько времени придется куковать здесь по казенной надобности… Неужели без меня не могли разобраться?»
Действительно, несмотря на наличие в группах собственной полицейской и судебной власти, согласно недавно полученной телеграфной депеше из Владикавказа, пятигорскому полицмейстеру предписывалось отправить в Ессентуки опытного сотрудника, который и должен был возглавить расследование преступления, совершенного в Цандеровском институте.
Проехав по Пантелеймоновской улице до новой Казенной гостиницы, коляска остановилась. Извозчик угодливо вымолвил:
– Вот и приехали ваш-бла-родь.
Пассажир молча высыпал в руку возницы небольшую горсть меди и зашагал к зданию полиции.
У дверей курил городовой. Завидев приближающегося штатского, он несколько развязано спросил:
– А вы по какому делу, господин хороший?
Не произнося ни слова, Круше предъявил полицейскую карточку. Дежурный бросил в урну окурок и, проглотив дым, вытянулся во фронт.
– Пристав на месте?
– Так точно. Разрешите провести?
– Я сам.
Пройдя по темному коридору, он невольно остановился у полуоткрытой двери. В небольшой комнате с зелеными обоями и портретом государя-императора в самом углу стоял потертый турецкий диван времен генерала Ермолова и покосившийся книжный шкаф с кипами толстых, перетянутых бечевкой канцелярских папок. Их было так много, что некоторые лежали прямо на полу. У противоположной стены выстроились в ряд сверкающие черным лаком пять новых венских стульев. А посередине этого скромного помещения величественно располагался массивный, с резными ножками, письменный стол, над которым склонился главный станичный полицейский пристав – штабс-ротмистр Унтилов. Ворот его мундира был расстегнут. Он что-то увлеченно вычерчивал карандашом на листке почтовой бумаги, а в пепельнице из черепашьего панциря догорала забытая папироса. Синий дым клубился вверх, медленно проплывал под потолком, и, повиснув ненадолго над зеленым абажуром фотогеновой лампы, бесследно исчезал в черном квадрате распахнутого окна.
– Позволите? – заходя в комнату, вежливо поинтересовался Круше.
– Здравия желаю, господин капитан, – станичный пристав поднялся, торопливо застегивая левой рукой ворот кителя.
Сняв перчатки, Круше протянул руку:
– Ну, здравствуйте, Константин Аркадьевич.
Ответив на рукопожатие, Унтилов заметил:
– Вы, я вижу, с дороги. Я сейчас прикажу перекусить чего-нибудь…
– По поводу еды не беспокойтесь. Я не голоден, а вот от стакана чая не откажусь.
Пристав понимающе кивнул, скрылся за дверью, и, дав указание городовому, вернулся. Пододвинув гостю стул, он спросил:
– А вы где остановились, Вениамин Янович?
– Пока нигде. Решил прямиком с вокзала к вам нагрянуть. Думаю, наверняка господин штабс-ротмистр по старой армейской привычке все еще на работе. И вот, как вижу, не ошибся.
– Так ничего другого не остается. А с размещением проблем не будет, – доставая из шкафа чашки с блюдцами, сахарницу и небольшую фарфоровую вазочку с разноцветной карамелью, проговорил хозяин кабинета. – Я поселю вас в «Москве» – это меблированные комнаты неподалеку.
– Вот и чудесно. Вы, наверное, догадались, что послан я сюда как раз для расследования убийства в гимнастической зале этого… как его…
– Цандеровского института механотерапии, – пришел на выручку коллега.
– Да-да, будь он трижды неладен! А кто погибший?
– По документам – Савелий Макарович Изюмов, купец из Варшавы. Приехал сюда недели две назад. Как выяснилось, не так давно он сорвал солидный куш в «железку» на даче Кавериной.
– Он жил там?
– Нет, поселился он на квартире, а в пансионат иногда наведывался для игры. Там вечерами собирается азартная публика. Нам об этом хорошо известно, но пока мы смотрим на это сквозь пальцы.
– Да и не только вы. Такая ситуация складывается по всем группам. Будь моя воля, я бы все эти картежные салоны запретил. Туда жулье слетается, как мошкара на газовый рожок.
– Полностью с вами согласен. Но, к сожалению, начальство считает, что привлекать отдыхающих на курорт следует любыми средствами и даже азартными играми.
– Вот-вот. А госпожа Грановская-Калмыкова собирается, под сурдинку, в Ессентуках публичный дом открывать. Видимо, одного кисловодского «красного фонаря» ей уже мало…