Убийство по-китайски: Лабиринт [Убийство в лабиринте]
Шрифт:
Как только монахи приблизились к помосту, судья Ди заметил, что это были пренеприятнейшие личности — грубые алчные лица, бегающие глаза. Когда монахи склонились перед помостом, судья Ди повелел:
— Пусть старший из вас назовет свое имя и скажет, в чем его жалоба.
— Ваша честь, — заговорил средний монах, — я, невежественный монах, известен под именем Столп Учения. Я живу вместе с двумя моими собратьями в маленьком храме возле южных городских врат. Мы проводим наши дни в ревностной молитве и самосозерцании. В нашем бедном храме из всех сокровищ только и имеется что золотая статуя нашей Милосердной
Проговорив все это, монах трижды ударил лбом в пол.
Судья Ди медленно оглаживал свои бакенбарды. Помолчав немного, он сказал непринужденным тоном:
— Поскольку кроме этой статуи других сокровищ в вашем храме нет, полагаю, вы присматривали за ней со всем возможным тщанием?
— Разумеется, ваша честь, — поспешно ответил монах. — Каждое утро я лично сметал с нее пыль шелковой метелочкой, произнося при этом сутры!
— Как я полагаю, — продолжал судья, — двое твоих собратьев служили богине не менее ревностно?
— Я, ничтожный, — отвечал другой монах, — в течение многих лет каждую ночь и утро возжигал благовония перед нашей Милосердной Госпожой и почтительно созерцал ее благодатные черты, да славится имя ее!
— Я, невежественный монах, — добавил третий, — каждый день, охваченный восторгом, проводил долгие часы перед нашей Доброй Госпожой, да славится имя ее!
Судья Ди кивнул головой, и на лице его появилась удовлетворенная улыбка. Обратившись к старшему писцу, он приказал:
— Дайте каждому из жалобщиков кусок угля и белый лист бумаги!
Когда принадлежности принесли и вручили каждому из ошеломленных монахов, судья повелел:
— Пусть тот из вас, что слева, встанет слева от помоста. Ты, который справа, встань справа. А ты, Столп Учения, повернись и стань лицом к посетителям!
Монахи заняли назначенные им места.
Затем судья Ди властно приказал:
— Сядьте на колени, и пусть каждый нарисует мне, как выглядела золотая статуя!
В толпе начали перешептываться, но приставы призвали публику к молчанию.
Трое монахов принялись за работу. Дело двигалось медленно; время от времени они скребли свои бритые головы и утирали обильный пот.
Наконец судья Ди повелел старосте Фану:
— Покажите мне рисунки!
Рассмотрев все три рисунка, судья презрительно отодвинул листы на край стола: на одном богиня была изображена с четырьмя руками и тремя ликами, на другом — восьмирукая, а на третьем — с двумя руками и младенцем.
Судья Ди громогласно воскликнул:
— Эти негодяи подали ложный донос! Дайте каждому по двадцать ударов бамбуковых палок.
Приставы опрокинули монахов лицами на пол, закинули им на головы рясы и развязали набедренные повязки. Бамбуковые палки засвистали в воздухе.
Монахи верещали от каждого прикосновения бамбука к плоти, но их не отпустили, пока не было отмерено сполна назначенное количество ударов.
После порки монахи не держались на ногах, и уйти из зала им удалось только с помощью нескольких сердобольных зрителей.
Судья
— В тот момент, когда появились эти презренные монахи, я как раз хотел предупредить вас, чтобы никто не попытался извлечь обманным путем выгоду из ложного иска против Цзянь Моу. Пусть участь этих монахов послужит вам предостережением! К этому мне остается добавить только, что с сегодняшнего утра военное положение в уезде отменяется. — Сказав это, судья Ди повернулся к десятнику Хуну и что-то прошептал ему на ухо. Пристав поспешил покинуть зал.
Вернувшись назад, он отрицательно покачал головой.
— Прикажи смотрителю тюрьмы, — тихо молвил судья, — привести ко мне Цзянь Моу, как только тот очнется, даже если это случится в середине ночи!
Затем судья Ди снова поднял свой молоточек. Он уже собирался закрыть заседание, когда заметил смятение у входа в зал. Какой-то молодой человек делал отчаянные попытки протолкнуться через толпу.
Судья сделал знак двум приставам провести к нему новоприбывшего.
Как только юноша оказался перед помостом, судья Ди сразу же признал в нем сюцая Дина, того самого, с которым он пил чай два дня назад.
— Ваша честь, — воскликнул сюцай, — злодей У предательски убил моего отца!
Глава восьмая
Судья Ди откинулся на спинку кресла.
Медленно соединив пальцы рук под широкими рукавами своего халата, он сказал:
— Расскажите мне, как и когда обнаружилось убийство!
— Вчера вечером, — начал сюцай, — мы праздновали шестидесятилетие моего отца. Вся семья собралась за праздничным столом в парадной зале нашей усадьбы, все были в приподнятом настроении. Около полуночи мой отец поднялся из-за стола и ушел, сказав, что направляется в библиотеку, ибо именно в этот торжественный день ему хочется написать предисловие к своей истории пограничных войн. Я сам проводил его до дверей библиотеки, где, встав перед отцом на колени, пожелал ему спокойной ночи. Отец закрыл за собой дверь, и я услышал, как он задвигает засов.
Увы, я еще не знал, что вижу моего досточтимого отца в живых в последний раз. Сегодня утром домоправитель постучал в дверь библиотеки, чтобы сообщить моему отцу, что завтрак готов. Домоправитель постучал несколько раз, но ответа не последовало, и тогда он позвал меня. Испугавшись, не случилось ли с отцом ночью приступа, мы выбили дверь топором. Отец лежал, положив голову на стол.
Мне показалось, что он спит, и я слегка потряс его за плечо. И тут я понял, что он мертв. Я увидел рукоятку маленького кинжала, которая торчала у него из горла.
Тогда я кинулся в управу, чтобы сообщить вам, что У подлым образом убил моего беззащитного отца. Я умоляю вашу честь покарать его за это чудовищное злодеяние!
Тут сюцай Дин разразился слезами и в отчаянии стал биться головой об пол.
Судья Ди молчал, нахмурив свои густые брови. Наконец он молвил:
— Возьмите себя в руки, сюцай Дин. Мы без промедления начинаем расследование этого дела. Как только я переоденусь, мы выезжаем на место преступления. Будьте уверены, что правосудие не заставит себя ждать.