Убийство по-китайски: Смертоносные гвозди
Шрифт:
Назавтра Чжу пришел ко мне. Он был чем-то очень озабочен, сказал, что сейчас у него нет времени ни на что, и только спросил, где я храню браслеты, которые он мне подарил. Я объяснила, что они лежат в потайном отделении сундука с одеждой, он пообещал принести их мне и заодно захватить мои платья. И он ушел. Однако на следующий день он принес только платья: казалось, что браслеты исчезли из сундука. Я попросила его остаться и побыть со мной, но Чжу ответил, что не может — он сильно поранил руку. Он обещал прийти к вечеру… Вот и все.
Судья Ди велел писцу зачесть вслух весь рассказ. Бань внимательно выслушала и приложила к бумаге большой палец.
— Женщина, — сказал судья, — ты совершила много ошибок
Староста взял тихо плачущую Бань за плечи и повел к двери, где ее уже ждала госпожа Го, чтобы увести в тюрьму.
Судья сказал:
— Суд выражает глубокие соболезнования старейшине цеха Ляо в связи с утерей горячо любимой дочери. Но в то же время суд обязан предостеречь всех отцов: когда дочери ваши достигают брачного возраста, долг отца — не только найти достойного жениха, но и способствовать скорой свадьбе. Так поступали древние, по чьим законам мы живем и поныне. Пусть услышат меня все, кто присутствует сегодня в суде!
Лекарь Го осмотрит Чжу Да-юаня, повинного в убийстве, и мы узнаем, полностью ли поврежден его рассудок. Если это не так, суд будет просить для убийцы казни в самой жестокой форме, ибо он убил не только Ляо Лень-фан и Е Дая — впрочем, последнее еще не доказано, — но и служителя суда, десятника Хуна. Суд незамедлительно организует поиски тела Е Дая. Бань Фэн пусть передаст гроб с телом Ляо Лень-фан старейшине цеха Ляо, дабы отец мог похоронить тело дочери вместе с головой. Столичные власти определят наказание для убийцы, а до тех пор из состояния Чжу Да-юаня должен быть выплачен штраф в пользу семейства Ляо. Само же состояние переходит под попечительство суда.
На этом судья Ди закончил речь и закрыл заседание.
Глава семнадцатая
Судья Ди объясняет жуткое убийство; он догадывается, что должна означать фигурка кошки
Дао Гань наполнил чашку судьи, и, смакуя ароматный горячий чай, судья Ди говорил:
— Чжу Да-юань был снаружи одним, но внутри — совсем другим. Он казался веселым, добрым человеком, прекрасным охотником, он притягивал к себе людей, и вы искренне привязались к нему. Но его душа источена болезнью, и он знал об этом, а это сознание терзало его еще сильнее! Сегодня мне посчастливилось застать его врасплох. Если бы он не убил десятника, я еще вчера поделился с вами своими подозрениями, и мы бы вместе пошли к нему. Но просить вас вести себя так, как будто вы ничего не знаете, я не мог, поэтому я решил услать вас с ним из города. Ведь я и сам выдал бы себя при нем…
— Если бы только знать заранее! — прорычал Ма Жун. — Я бы задушил этого ублюдка собственными руками!
Судья кивнул, но не ответил. Повисла тяжелая тишина.
Наконец Дао Гань спросил:
— Ваша честь, а когда вы поняли, что это не жена Баня?
— Когда!.. Я должен был понять это с самого начала! — простонал судья. — Ведь это же было очевидно!
— Очевидно? Почему? — спросил Дао Гань.
— Ее кольцо! — ответил судья Ди. — На экспертизе Е Бинь заметил, что из кольца вынули рубин. Но если убийце нужен был камень, он мог бы просто снять кольцо с тела!
Дао Гань со всей силы хлопнул себя ладонью по лбу.
Судья между тем продолжал:
— Это была его первая ошибка, которую я пропустил. Но ведь была еще одна вещь, и уж тут-то я мог бы понять! Помните, — на ногах не было обуви!
Ма Жун кивнул.
— Ну конечно, — воскликнул он, — белье ведь женщины носят просторное, и не разберешь, подходит оно или нет, но обувь! Обувь — совсем другое дело, она же шьется на определенный размер!
— Именно, — сказал судья. — Убийца знал, что оставлять обувь Бань нельзя, тогда каждый увидел бы, что она не подходит по размеру. Но и просто так снять с тела ботинки он побоялся, потому что тогда бы мы догадались, зачем он это сделал. И он поступил умно: снял с тела все — и одежду и обувь — чтобы отвлечь наше внимание от важной детали! — Судья горько вздохнул. — И ему это удалось! Впрочем, после этого он совершил еще одну ошибку, которая и навела меня на подозрение. Чжу помешан на рубинах, он и подумать не мог о том, чтобы оставить камни в доме Баня, и, когда Бань Фэн сидел в тюрьме, забрался в спальню и вынес браслеты. Он прихватил еще несколько платьев, и вот тогда я догадался, что жена Баня жива: ведь сначала он не знал, где она прячет браслеты, и не взял их, а потом узнал. Кто мог ему сказать? Только сама Бань! И вот тогда я вспомнил о кольце и понял, зачем ему понадобилось снимать с тела одежду. Единственный человек, который мог бы обнаружить, что это тело посторонней женщины, — это Бань Фэн. Но Чжу рассчитывал, — и снова правильно, — что к тому времени, как Баня выпустят из тюрьмы, тело уже положат в гроб.
— А когда вы начали подозревать Чжу Да-юаня? — спросил молчавший все это время Цзяо Дай.
— Только после моего последнего разговора с Банем. Сначала я подозревал Е Дая. Что убитая — не его сестра, я уже понимал. Но кто же она тогда? В розыске числилась только одна женщина, Ляо Лень-фан, и мне пришло в голову, что это именно она. Эксперт заявил, что убитая не целомудренна. Но со слов Ю Гана я знал, что и Ляо не была невинна! Потом, нам уже было известно, что Е Дай похитил Ляо, а ведь он достаточно силен физически, чтобы отрезать ей голову. Так что я было решил, что это Е Дай убил Ляо в приступе гнева, а его сестра помогла ему скрыть убийство, после чего скрылась сама. Но эту гипотезу мне пришлось отбросить…
— Почему? — перебил судью Дао Гань. — Все ведь сходилось: Е Дай был очень близок с сестрой, и он с радостью помог бы ей бежать от мужа!
— Не забывай, — сказал судья, отрицательно покачав головой, — о лакированном столике. Из того, что сказал мне Бань Фэн, я понял, что столика со свежим лаком мог коснуться только убийца. Его жена знала, что лак трогать нельзя; на руках Е Дая не было ожогов; а сделать то, что сделал убийца со своей несчастной жертвой, можно только голыми руками, без перчаток.
А ожог получил Чжу Да-юань. Я вспомнил две детали, сами по себе не примечательные, но внезапно открывшие мне глаза. Во-первых, обед у Чжу. Вместо того чтобы устроить обычный обед в помещении, он сервировал стол на открытом воздухе. Зачем? Да затем, чтобы не снимать перчаток и скрыть волдыри на коже! И второе: на охоте Чжу не смог выстрелить в волка. И это тоже можно объяснить только тем, что у него была повреждена рука! Дальше… Убийца, по всей вероятности, жил где-то неподалеку от Баня, потому что он смог выйти оттуда незамеченным. Он не хотел столкнуться с городской стражей, — эти славные люди имеют обыкновение останавливать запоздалых путников и спрашивать, куда и зачем они идут. Но дом Баня расположен на окраине; оттуда можно добраться до особняка Чжу коротким путем, вдоль городской стены с заброшенными лабазами, где нет никакой стражи.
— Но один раз ему все-таки пришлось рискнуть, — сказал Дао Гань. — Он должен был перейти главную улицу перед восточными воротами.
— Риск был невелик, — ответил судья Ди. — Стража у ворот обращает внимание только на тех, кто идет через ворота в город или выходит… Итак, все указывало на Чжу Да-юаня, но мне был непонятен его мотив. Тут меня озарило: Чжу — сумасшедший! Физически здоровый человек, имеющий восемь жен, но бездетный, — а ведь бесплодие может отразиться и на рассудке… Он помешан на рубинах, ради них он пошел на кражи. И, кроме того, он настолько сильно ненавидел Ляо, что умертвил ее.