Убийство по расписанию
Шрифт:
– Юля, я...
Крячко отворил дверь в спальню, но из его головы тут же вылетело все то, что он собирался ей только что сказать. Завладская сидела на полу, привалившись спиной к кровати, и ее по-прежнему пустой взгляд был устремлен на пламя стоящей напротив догорающей свечи. В правой руке она держала небольшой осколок зеркала, а кисть левой при этом заливало кровью.
– Черт!
Стас рванул к ней. Выхватил осколок и отшвырнул его в сторону. Припав на одно колено, осмотрел порезанное запястье. Рана показалась ему несерьезной. Во всяком случае не настолько, чтобы тут требовалось хирургическое вмешательство. Однако Завладская теряла кровь, а вместе с кровью из нее ускользала и жизнь. Крячко опрометью метнулся обратно в залу, выдвинул нижний ящик буфета, куда, как он помнил, Юля положила бинт, вынул его и вернулся в спальню. Меньше минуты полковнику
– Зачем ты это сделал, Стасик?
– А ты? – В нем всколыхнулось самое настоящее возмущение, вызванное ее абсурдным поступком. – Ты сошла с ума? Да, Юля?
– Нет, – глухо произнесла она. Завладская подняла забинтованное запястье на уровень глаз и пристально изучила его. – Просто я больше не хочу...
– Чего ты не хочешь? – Он сел на пол напротив нее.
– Не хочу больше ждать. Помнишь, что я тебе сказала? Ожидание смерти хуже самой смерти. Сколько мне осталось? – Она посмотрела на настенные часы. – Два с половиной часа? Боже мой, еще два с половиной часа страха. Ты можешь себе это представить, Стасик? Я – нет. Зачем так долго ждать? Зачем себя так мучить? Бояться? Смотреть на часы? Лучше уж сразу! И сама... А не согласно чьему-то кровожадному плану.
– Я тебя понял. – Крячко тяжело вздохнул. – Но, видно, ты совсем не слушаешь меня. Я же сказал, что не позволю никому привести этот план в действие. Не нужно ждать...
– Ничего не получится. – Юля покачала головой. – Зеркало...
– Ну и что зеркало? Разбилось, и черт с ним! Ничего это не значит. Оставь эти дурацкие предрассудки! К черту, Юля! К черту все приметы! Расслабься, в конце концов!
Полковник и сам не заметил, как перешел на крик. Значит, и у него нервы на пределе, а не только у Завладской. Значит, и он, сидя в этом доме с утра, подсознательно ждет чего-то, чувствует постоянно отсчет времени... Сам дом давил на Станислава своей аурой. Он его угнетал. Хотелось вырваться из него, хотелось преодолеть наконец эту чертову семичасовую отметку. И тогда все будет выглядеть иначе. Совсем в ином свете...
– Хорошо. – Завладская покорно кивнула. – Погаси, пожалуйста, свечи, Стасик. Я хочу темноты.
Он исполнил ее пожелание, задув по очереди все четыре свечи. Спальня погрузилась в густой полумрак. Как и обещала Завладская, задернутые на окнах шторы практически не пропускали света. Этому во многом способствовало и то обстоятельство, что все небо заволокло тучами. Снегопад с каждым часом усиливался, и казалось, конца ему не будет. Крячко снова сел рядом с Юлей на пол. Машинально проверил наличие пистолета под пиджаком. Теперь он мог видеть только ее темный силуэт.
– Ты вспоминаешь школу? – неожиданно спросила Завладская после длительной паузы.
Крячко не сразу нашелся с ответом. К чему она теперь клонит?
– Редко. У меня не всегда хватает времени для воспоминаний.
– И у меня тоже. – Полковник попытался определить ее настроение по голосу, но у него ничего не получилось. Он вообще был лишен у Юли каких-либо эмоциональных оттенков. – А это плохо, Стасик.
– Почему?
– Мы совсем не живем своим прошлым. Бежим куда-то, торопимся, стремимся к чему-то. И никогда не оглядываемся назад. Не успеваем. А помнишь, сколько прекрасных моментов было у нас в те же школьные годы, например? Не помнишь. Ничего ты не помнишь, Стасик. И я не помню. Разве это хорошо, что все постепенно стирается из нашей памяти?
– Наверное, нехорошо, – неуверенно брякнул Крячко.
Тема разговора давила на него еще больше, чем дом. Нужно немедленно сменить ее. Такими мыслями Завладская доведет себя еще до одной попытки самоубийства. В кармане полковника зазвонил телефон. Он достал его и ответил на вызов.
– Лева? Слава богу, откликнулся! Ну, как ты?
Вторник. 16 часов 34 минуты
Убирая мобильник в карман, Гуров машинально отметил, что зарядная батарея на исходе. Мысленно полковник прокручивал в голове недавний разговор с Лобановым. Тогда, сидя на лестнице и поджидая подходящего момента для решительного броска, у него не было времени и возможности проанализировать услышанное. Теперь же Гуров рассматривал слова Лобанова совсем под иным ракурсом. Неужели он ошибся, и «Эдельвейс» не имел никакого отношения к письму с угрозой? Гуров не хотел верить в подобную ошибку. И в первую очередь потому, что никакой иной более или менее
Еще издали Гуров заметил у «Эдельвейса» три припаркованных в ряд автомобиля. И самым крайним в этом ряду был бежевый «БМВ» Валета. Гуров нахмурился. Прожженный рецидивист после всего произошедшего сегодня в стенах фонда даже и не думал прятаться. Напротив, он нагло вернулся на место преступления. Полковник помнил, что Валет и раньше вел себя откровенно дерзко в любых ситуациях, но чтобы настолько... Гуров жестко хлопнул двумя руками по рулевому колесу.
За «БМВ» Щетинина пристроилась «десятка», а рядом с ней торжественно замер в своем величии черный, как вороново крыло, «Мерседес». Гуров резонно предположил, что последний автомобиль, скорее всего, принадлежит генеральному директору «Эдельвейса». Это было как нельзя кстати. У Гурова имелся реальный шанс одним ударом разрубить гордиев узел. Так он и собирался сделать.
«Пежо» прижался к обочине в паре метров от парковочной стоянки фонда, и практически тут же из «БМВ», как чертик из волшебной табакерки, выскочил тот самый паренек, которого полковнику уже доводилось видеть во время своего предыдущего визита в «Эдельвейс». Правда, на этот раз на нем был не рабочий комбинезон, что, видимо, было использовано в качестве маскарадного костюма, а строгого покроя кашемировое пальто. Зато круглые очки были на месте. Парнишка не решился атаковать Гурова сам, хотя полковник заметил, как он поспешно сунул руку под пальто и стремительно побежал к парадному входу в здание. Скрылся за дверью.
Гуров неспешно заглушил двигатель «Пежо», вышел из автомобиля и поставил его на сигнализацию. Движения сыщика были спокойными и уверенными. Гуров чувствовал собственное превосходство и на этот раз был куда больше готов к вооруженным столкновениям с неприятелем.
Служба безопасности фонда не заставила его долго томиться в ожидании. Когда он поравнялся с «БМВ» Щетинина, на крыльцо высыпали четверо широкоплечих бойцов в камуфляже, ведомых знакомым очкариком. Все пять человек были уже при оружии. Очкарик выстрелил первым, почти не целясь. Гуров присел на корточки, скрываясь за корпусом иномарки, и вынул «штайр». Долго разбираться с борзыми ребятками из команды Щетинина он не собирался. Они вообще мало интересовали полковника. К тому же, согласно предварительной телефонной договоренности, майор Цаплин со своей группой должен уже был быть где-то неподалеку. Высунувшись из-за «БМВ», Гуров прицельно выстрелил и попал в ногу одному из камуфлированных. Боец повалился на снег, скуля и подвывая, как раненый пес. Оружия своего он не выпустил, но и активных действий для контрнападения предпринимать тоже не торопился. Двое его товарищей поспешно заняли оборонительные позиции по разные стороны крыльца, используя в качестве укрытия массивные балясины, а четвертый боец вместе с очкариком, низко пригнувшись к земле, короткими перебежками бросился вправо, рассчитывая зайти Гурову с тыла. Полковник переместился к противоположному краю «БМВ», вновь вскинул руку со «штайром» и профессионально снял очкарика, пулей разворотив ему высокий шнурованный ботинок. Паренек упал, а когда Гуров выстрелил в третий раз, рядом с ним в снег уткнулся и камуфлированный. Этот, правда, не столько из-за ранения в руку, заставившего бойца выронить пистолет, сколько из соображений собственной безопасности. Гуров равнодушно пожал плечами. Щетининским ребятам было еще далеко до высокого профессионального уровня. Только после сегодняшних событий у них вряд ли будет возможность для повышения квалификации.
Двое бойцов, засевшие у крыльца, открыли бесперебойный огонь. Кто-то из случайных прохожих за спиной Гурова от души выматерился и бросился бежать. Неподалеку истошно завизжала дама преклонных лет. Пули градом забарабанили по металлической обшивке «БМВ», лопнули пробитые скаты, но Гуров оставался для неприятеля недосягаем. Краем глаза полковник заметил, как поспешно стал отползать назад очкарик.
В конце улицы появился милицейский «бобик» и на всех парах устремился в направлении «Эдельвейса». Засвистели тормозные колодки, «бобик» остановился, и из распахнутого металлического чрева выскочили трое оперативников с автоматами наперевес. Четвертым и замыкающим в прибывшей группе был Цаплин.