Убийство Принца Теней
Шрифт:
— У меня сейчас есть дела поважнее танцев, — прошептала она.
Он приостановился, все его тело напряглось.
— Талемир, — сказала она. — Не будет момента прекраснее, чем этот…
Воин тяжело вздохнул.
— Ты уверена?
— Да.
Как только она произнесла это слово, он прижался к ее губам в обжигающем поцелуе.
Все стены, все барьеры между ними рухнули, и Талемир обнял ее и глубоко поцеловал, его рот был теплым, пышным и дразнящим. На вкус он был похож на ягоды можжевельника, и кровь Дрю разгорелась в ответ. Отчаянно желая прикоснуться к нему,
Дрю приоткрыла рот, позволяя его языку коснуться ее языка, отчего по всему телу пронеслась волна удовольствия. Она прижалась к нему, ощущая жесткое давление его члена на живот, отчего сердце заколотилось.
В ответ на это между ее ног разлилось тепло.
— Я хочу тебя, — пробормотала она ему в губы.
Ее слова словно зажгли что-то в Боевом Мече, и он отпрянул назад, лишь на мгновение окинув ее пристальным взглядом.
— Я твой.
Темное безумие овладело ими обоими, и Талемир стал рвать ее рубашку, чтобы она упала на землю. Он освободил ее груди от тесьмы и тихо выругался, глядя на их соски, выпирающие в прохладную ночь, а затем провел зубами по ее шее, лаская грудь, и вызвал у нее стон. Она выгнулась дугой, внутри нее полыхала белая потребность, а нижнее белье становилось все более влажным с каждой секундой.
— Черт… — прошептал Талемир, когда Дрю исследовала его толстую и твердую длину сквозь ткань. Во рту у нее пересохло, а сердце бешено заколотилось при мысли о том, что он наконец-то окажется у нее между ног. К черту все эти слои. Он был нужен ей обнаженным, прямо сейчас.
Не в силах оторвать взгляд от его эрекции, напрягшейся под тканью, она принялась возиться с пуговицами, и руки ее дрожали.
— Так. — Талемир взял себя в руки.
Пальцы Дрю сжались от его глубокого голоса, когда каждая пуговица расстегнулась, и Талемир спустил штаны по мускулистым бедрам, высвобождая внушительный член. Сняв сапоги и одежду, он встал перед ней и провел по ней руками.
— Боги, — пробормотала она, медленно моргая при виде его.
Каждый его дюйм был замечательным и совершенно неприличным. Никто не имел права так выглядеть… Загорелая кожа, мощный, возвышающийся над землей каркас и мускулы, выточенные самой фурией. А его лицо — боги, его лицо не давало ей покоя. Эти жесткие углы, квадратная челюсть, такая прекрасная в свете факелов. Он наблюдал за ней, казалось, улавливая каждую мысль, мелькавшую в ее голове, и улыбался, глядя на нее яркими глазами.
Неважно, что они стояли посреди крыши под небом; неважно, что он только что превратился из Боевого Меча в рейфа, из рейфа в Боевого Меча. Все это не имело значения, кроме него и острой потребности ощутить его внутри себя.
Она обхватила рукой его член, с тоской поглаживая его.
— Скажи мне, как ты хочешь меня, Дикий Огонь, — сказал он, лаская ее грудь так, словно у него было все время в мире, ущипнул ее за сосок и скользнул другой рукой вниз по штанам.
Но слова не шли с языка, когда он яростно целовал ее, когда его пальцы скользили по ее центру, обхватывая жар, а большой палец обводил ее
Дрю вскрикнула, пульсации удовольствия мгновенно нарастали, прокатываясь по ее телу, разрушая любую унцию контроля, за которую она могла бы ухватиться. Она выгибалась под его прикосновениями, тихо умоляя о большем.
Талемир стянул с нее штаны и нижнее белье, оставив их на одной из лодыжек.
— Если подумать, — прорычал он, — я точно знаю, как ты хочешь меня.
Дрю не успела договорить, как его руки обхватили ее за обнаженную спину и подняли, понеся к одной из бочек, стоявших неподалеку от факела. Он усадил ее на нее, и древесина стала прохладной и шершавой под ее кожей.
Талемир приостановился и стал жадно ее разглядывать, словно хотел выучить наизусть каждый ее дюйм.
Она сделала то же самое, переведя взгляд с его рельефного живота на V-образное сухожилие, указывающее на его твердый член, кончик которого блестел.
Дрю облизнула губы. Ее тело жило от наслаждения, не похожего ни на что, что она когда-либо испытывала раньше. Она не знала, что на нее нашло, не узнавала знойную женщину, пыхтящую перед Боевым Мечом, но, затуманенный похотью разум, она раздвинула ноги и коснулась себя, приглашающе обводя влажную кожу.
Рот Талемира приоткрылся при виде ее, его член дернулся.
— Боги, ты прекрасна.
При этих словах последняя нить сдерживания между ними натянулась и оборвалась. Он обхватил ее своими мощными руками, запустив пальцы в ее волосы и вернув ее лицо к своему.
Поцелуй был клеймом, заявлением.
Я твой, сказал он, и теперь он показывал ей это, высвобождал себя. Он притянул ее к себе и прижал ее груди к своей груди, заставив ее вздохнуть и вызвав новый прилив страсти к чувствительным соскам между ног.
Его зубы зацепили ее нижнюю губу, вызвав пульсацию восхитительной боли, которая смешалась с ее удовольствием.
Дрю обвила дрожащими ногами его талию и выгнула бедра навстречу, требуя контакта, требуя его всего. На меньшее она сейчас не согласна.
— Трахни меня, Талемир, — пробормотала она между поцелуями.
— Мне кажется, я ждал сотни жизней, чтобы услышать от тебя эти слова… — Он прижал головку своего члена к ее влажному входу.
Прижавшись к нему, Дрю застонала, отчаянно желая почувствовать, как твердый член заполняет ее, представляя его глубоко внутри себя. Она заскрежетала зубами о крепкое его горло и забилась в нем, отчаянно нуждаясь.
Издав разочарованный звук, она потянулась вниз между ними, обхватила его яйца и нежно сжала, притягивая его к себе.
Он вошел в нее всего на дюйм, давая ей время привыкнуть к его размерам.
У Дрю перехватило дыхание при первом намеке на предстоящие ощущения. Его член был большим, настолько большим, что она чувствовала, как растягивается вокруг него.
Это ощущение было пьянящим. Талемир застонал, и этот звук отозвался в голосе Дрю, прошелестел по ее костям, еще больше раздвинув ноги.
Тем не менее он вошел в нее еще на дюйм.
— Талемир… — задыхаясь, прошептала она, впиваясь пальцами в его спину.