Убийство Роджера Экройда
Шрифт:
Его дружба с Экройдом всегда несколько смущала меня. Они были абсолютно разными. Гектор Блант, по-видимому, лет на пять моложе Экройда. Они подружились много лет назад, и хотя и пошли разными дорогами в жизни, дружба эта продолжается и по сей день. Каждые два года Блант проводит пару недель в «Фернли», и громадный череп какого-то экзотического животного в окружении множества различных рогов, который вы видите, входя в дом, является доказательством этой дружбы.
Блант вошел в комнату своей особой, целеустремленной, но почти неслышной походкой. Он человек среднего роста, довольно коренастый
– Добрый вечер, Шеппард, – произнес он в своей привычной манере да так и остался стоять перед камином, глядя поверх наших голов, как будто увидел, что где-то в Тимбукту [12] происходит что-то страшно интересное.
– Майор Блант, – сказала Флора, – я бы хотела, чтобы вы рассказали мне об этих африканских безделушках. Уверена, что вы все о них знаете.
Я слышал, что о Гекторе Бланте говорили как о женоненавистнике, но он подошел к Флоре с тем, что я бы назвал готовностью. Они вместе склонились над витриной.
12
Город на севере центральной части Мали, в 13 км к северу от реки Нигер.
Я боялся, что миссис Экройд вновь начнет говорить о денежных вопросах, поэтому, в свою очередь, заговорил о новом сорте душистого горошка. Я узнал о нем из «Дейли мейл» только сегодня утром. Миссис Экройд ничего не понимает в садоводстве, но любит казаться хорошо информированной женщиной и тоже читает по утрам «Дейли мейл». Так что мы вели с ней вполне светскую беседу, пока не появился Экройд в сопровождении своего секретаря. Сразу же после этого Паркер объявил, что обед подан.
За столом я сидел между миссис Экройд и Флорой. Блант сидел по другую руку от миссис Экройд, а Джоффри Реймонд расположился рядом с ним.
Обед был не слишком веселым – было очевидно, что Экройд думает о чем-то своем. Он выглядел измученным и почти ничего не ел. Миссис Экройд, Реймонд и я поддерживали беседу. Флора, казалось, находилась под влиянием настроения своего дяди, а Блант привычно молчал.
Сразу же после обеда Экройд взял меня под руку и повел к себе в кабинет.
– После того как нам подадут кофе, нас никто больше не побеспокоит. Я попросил Реймонда проследить за этим.
Я тайком внимательно посмотрел на него. Было ясно, что он находится под влиянием сильного эмоционального возбуждения. Пару минут хозяин дома мерил шагами комнату, а потом, когда появился Паркер с кофе, опустился в кресло перед камином.
Комната, в которой находился кабинет, была очень удобной. Одну из ее стен от пола до потолка заставили книжными полками. Обитые синей кожей кресла были большими и комфортными. На крышке большого рабочего стола, стоявшего около окна, лежали бумаги,
– У меня опять начались боли после еды, – спокойно заметил Экройд, наливая себе кофе. – Вы должны дать мне эти ваши таблетки.
Меня удивило, что он пытался представить наш разговор как беседу на медицинские темы, но я подыграл ему.
– Я так и подозревал и захватил лекарства с собой.
– Вот и отлично. Дайте мне их, пожалуйста.
– Они в моем саквояже в холле. Сейчас я их принесу.
Но Экройд остановил меня.
– Не беспокойтесь, Паркер все сделает… Прошу вас, Паркер, принесите саквояж доктора.
– Сию минуту, сэр.
Дворецкий покинул комнату, и я уже хотел было заговорить, но Экройд жестом остановил меня.
– Подождите минутку. Разве вы не видите, что я настолько взвинчен, что с трудом сдерживаюсь?
Это было видно невооруженным глазом, и я тоже стал нервничать. Меня одолевали дурные предчувствия.
Почти сразу же Экройд вновь заговорил.
– Прошу вас, проверьте, закрыто ли окно, – попросил он меня.
Удивленный, я встал и подошел к окну. Оно было не французским, а обыкновенной фрамугой, задернутой тяжелыми синими вельветовыми шторами; ее верхняя часть была открыта.
Я все еще стоял у окна, когда вернулся Паркер с моим саквояжем.
– Спасибо, – сказал я, отходя внутрь комнаты.
– Вы заперли окно на щеколду?
– Да, да. Что с вами происходит, Экройд?
Дверь за Паркером только что закрылась, иначе бы я не посмел задать такой вопрос.
Экройд помолчал минуту, прежде чем ответить.
– Я чувствую себя так, будто я в аду, – медленно произнес он. – Нет, нет, мне не нужны ваши дурацкие таблетки. Я заговорил о них только из-за Паркера. Слуги так любопытны… Подойдите и сядьте. Дверь тоже закрыта, правда?
– Да. Не волнуйтесь, нас никто не сможет подслушать.
– Шеппард, никто не знает, что мне пришлось пережить за последние двадцать четыре часа. Если когда-нибудь дом человека рушился прямо над его головой – так это обо мне. То, что произошло с Ральфом, – это последняя капля. Но мы сейчас не будем об этом. Я о другом… о другом! Я не знаю, что мне с этим делать, а решение надо принять безотлагательно.
– А в чем дело?
Экройд молчал несколько минут. Казалось, что он никак не может решиться начать. Когда же Роджер начал, то вопрос, который он мне задал, застал меня врасплох. Такое я ожидал услышать в самую последнюю очередь.
– Шеппард, ведь это вы лечили Эшли Феррарса перед его смертью?
– Совершенно верно.
Следующий вопрос дался ему с еще большим трудом.
– А вы никогда не подозревали… то есть вам никогда не приходило в голову, что его отравили?
На несколько минут я потерял дар речи. Потом все же решился – Роджер Экройд не был моей сестрой.
– Скажу вам всю правду, – ответил я. – В тот момент у меня не возникло никаких подозрений, но потом… Пустая болтовня моей сестрицы заставила меня об этом задуматься. И с тех пор я не перестаю об этом думать. Но, хочу заметить, никаких фактов подозревать отравление у меня нет.