Убийство Роджера Экройда
Шрифт:
Я полагаю, что мысль убить его преследовала меня постоянно. Как только я узнал о смерти миссис Феррарс, я почувствовал, что, прежде чем умереть, она ему обо всем рассказала. Когда я встретил его и он оказался таким взволнованным, я подумал, что, наверное, он знает правду, но не может поверить и хочет дать мне возможность оправдаться.
Я вернулся домой и принял меры предосторожности. Если бы
Я весьма доволен собой как писателем. Что может быть точнее, например, следующих слов:
«Письмо принесли без двадцати минут девять. Оно так и осталось непрочитанным, когда без десяти девять я уходил. Уже взявшись за дверную ручку, я нерешительно остановился и оглянулся, обдумывая, все ли я сделал. Ничего не придумав, я вышел и закрыл за собой дверь.»
Как видите, все — правда. Но представьте себе, что после первого предложения я поставил бы строчку многоточия! Заинтересовало бы кого-нибудь, что же на самом деле произошло в те десять минут?
Тогда, стоя у двери и окинув взглядом комнату, я остался вполне доволен. Сделано было все. Диктофон, настроенный на начало работы в девять тридцать, стоял на столе у окна (механизм моего несложного приспособления был устроен довольно остроумно и основывался на принципе будильника), кресло было выдвинуто так, чтобы диктофона не было видно от двери.
Должен признаться, я испытал значительное потрясение, когда за дверью столкнулся с Паркером. Я правдиво описал этот случай.
И дальше. Когда был обнаружен труп, и я послал Паркера вызвать по телефону полицию, какое рассудительное употребление слов: «Я проделал то немногое, что было нужно!» Сделать оставалось действительно немного: затолкнуть в саквояж диктофон и отодвинуть кресло к стене на прежнее место. Только и всего.
Я никогда бы не подумал, что Паркер заметит это кресло. По логике при виде трупа он должен был так растеряться, что не заметил бы ничего другого. Но я не учел
Многое было бы иначе, если бы я мог знать раньше о заявлении Флоры, что она видела своего дядю живым без четверти десять. Это меня очень озадачило. Фактически в ходе следствия меня многое безнадежно озадачивало. Казалось, к этому делу приложил руку каждый.
Но больше всего меня пугала Каролина. Мне какалось, она может догадаться. Она как-то странно говорила в тот день о моей «склонности к слабоволию». Что ж, она никогда не узнает правды. Как сказал Пуаро, выход только один…
Я ему верю. Знать будет только он и инспектор Рэглан. Это будет между ними. Я не хотел бы, чтобы угнала Каролина. Она любит меня и даже гордится мною… Моя смерть принесет ей горе, но горе проходит.
Когда я закончу писать, я вложу эту рукопись в конверт для передачи Пуаро.
А потом… что будет потом? Веронал? Это было бы как возмездие свыше, нечто вроде поэтической справедливости. Я не считаю себя виновным в смерти миссис Феррарс. Она явилась прямым следствием ее собственных поступков. Я не чувствую к ней жалости. У меня нет жалости и к себе. Так что пусть будет веронал.
Но лучше бы Эркюль Пуаро никогда не уходил в отставку и не приезжал сюда выращивать тыквы…
АГАТА КРИСТИ. Избранные произведения.
В 4.50 из Паддингтона. Убийство Роджера Экройда. Смерть приходит в конце. Пер. с англ.
ИБ № 0005
Оформление В. Сафронова.
Корректоры: Т. Соловарова, Г. Устьянцева, А. Носова.
Сдано в набор 30.08.1991 г. Подписано в печать 2.12.1991 г. Формат 84X108/32. Бумага книжно-журнальная. Гарнитура школьная. Печать высокая. Объем: усл. печ. л. 30,1; усл. кр.-отт. 30,1; уч.-изд. л. 31,4. Тираж 300000 экз. Заказ № 235.
Издательство Гермес.
630055, Новосибирск, ул. Иванова, 4.
Отпечатано в типографии издательства «Советская Сибирь».
630048, Новосибирск, ул. Немировича-Данченко, 104.