Убийство с отягчающими
Шрифт:
– Какие двое других? – нахмурился генерал. – Решено было ввести в вашу бригаду троих.
«Вот оно что, – улыбнулся в душе советник, – «ввести»! Чуть не сказал «внедрить».
– Те, что были с Крыльниковым в казино. Двое молодых, крепких ребят, сопровождающих полковника всякий раз, когда он приезжал в казино «Эсмеральда», чтобы выиграть немного денег.
Чубасов начал багроветь. Сначала у него появился розоватый цвет на скулах, потом красные пятна на щеках. Когда румянец превратился в загар, краска вдруг отлила, и генерал медленно снял очки. С первым приливом ярости, свойственным его поведению в минуты явного проигрыша в беседе, он справился успешно,
– Вы, советник, плохо, наверное, понимаете, что происходит, – опять стал цедить он слова, стараясь выглядеть и раздраженным, и терпеливым одновременно. – Погиб наш коллега. Уважаемый в милиции человек. Профессионал своего дела. Ваш же неуважительно-пренебрежительный тон наталкивает меня на мысль, что вы приехали расследовать дело о краже ящика сайры.
– Ну… – Кряжин улыбнулся, взваливая на себя труд выглядеть виновато. – Ящик сайры – это по части вашего ведомства. И вы напрасно так расценили мои слова. Я всего лишь хотел сказать, что молодые люди сопровождали полковника постоянно. А то, что он был постоянным посетителем казино, причем посетителем удачливым, далеко не секрет. Стоит лишь зайти в «Эсмеральду» и спросить. Так вот именно с этими оперативниками я и хотел поговорить. – Чтобы сбить вспышку гнева, Кряжин решил довести ее до критической точки и тем заставить генерала вынужденно спустить пар: – Кстати, неуважительно и пренебрежительно – это одно и то же.
Тот случай, когда при разговоре с подчиненными генерал мог запросто выматериться и когда он вынужден был остановиться, дабы не выглядеть чересчур эмоциональным для представителя другой структуры.
Так и случилось.
– Почему вы решили, что они оперативники? – Стрелка душевного тахометра главного милиционера Москвы упала вниз, и теперь он выглядел принужденно тактичным.
А сразу после его вопроса советнику показалось, как к нему со всех трех портретов обратились внимательные взоры. Пестику на столе, тому было все равно. Все происходящее в этом кабинете последние восемьдесят лет он считал недоразумением.
– Вам виднее, – этот удар нахального «важняка» был уже под дых. – Значит, они не оперативники. Но побеседовать с ними я все равно хотел бы.
Почесав затылок, Чубасов с трудом справился с нокдауном и нехотя снял с телефона трубку. И голосом, далеким от задорного, прогудел:
– Шульгин, зайдите ко мне.
Человек с погонами генерал-майора по фамилии Шульгин прибыл в приемную быстрее, чем Кряжин успел похвалить «со вкусом подобранную литературу» на бутафорском стеллаже. Наверное, кабинет прибывшего был рядом. «А может, и нет», – подумал следователь, вглядываясь в лицо запыхавшегося генерала.
– Шульгин, кто у нас входил в сопровождение Крыльникова во время руководства им следственной группой?
«Это для меня, – понял Кряжин. – Я сейчас просто обязан отметить две вещи: Чубасов не знает, кто входил в охрану, и охрана полковнику предназначалась исключительно на время работы следственной группы по делу «Олимпа».
– Гринев, Стоцкий. Первый сейчас в отпуске, а второй уехал к матери в Казань. У мамы рак.
Кряжин погрыз ноготь и посмотрел на генерала исподлобья:
– Сегодня в два часа ночи Гринев и Стоцкий находились рядом с полковником Крыльницким. Возможно, за несколько минут до его смерти. Если я сейчас поинтересуюсь, насколько внезапным для Стоцкого оказалось известие о том, что у его матери онкологическое заболевание, вы снова объявите меня безнравственным, генерал?
– Поосторожнее на поворотах, советник, – попросил Чубасов.
– А
– Вы получили максимум информации из того, что я мог вам предоставить. – На щеках Чубасова вновь зардел румянец. – И я прошу вас помнить, что в данный момент вы находитесь на приеме начальника милиции города. Генерал-лейтенанта, к слову сказать.
И он завис над столом, давая понять, что тема разговора исчерпана.
– Я знаю, знаю, кто вы… – прошептал Кряжин, равнодушно оглядывая двоих генералов. – Но тогда и я прошу помнить, что разговариваете вы не с «битым» [3] , а со следователем по особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации. А потому докладываю вам как старшему по званию, хотя и не имею никакого отношения к носимой вами форме. Если сегодня к восемнадцати часам я не увижу в кабинете на Большой Дмитровке сотрудников вашего ведомства Гринева и Стоцкого, я гарантирую вам, что уже в пятнадцать минут седьмого на стол генерального прокурора страны ляжет мой рапорт, где я обосную ваше воспрепятствование мне в расследовании убийства полковника Крыльникова.
3
По традиции «законника», провинившегося перед преступным миром впервые, бьют по щеке на «сходняке». Провинившегося вторично бьют по ушам и низвергают, а за последующие проступки могут приговорить к смерти. Вор в законе, потерявший авторитет, именуется «битым».
Генерал-майор Шульгин, видя, как Кряжин застегивает на пиджаке пуговицу и не торопится взять со стола папку, стал откровенно нервничать. Сейчас была как раз та ситуация, когда подчиненному лучше находиться подальше от начальника. Редко кто желает становиться свидетелем обоснованного наезда на шефа, которому возразить по сути нечего.
– До свидания, – попрощался Кряжин и вышел в приемную. Неторопливо накидывая на плечи пуховую куртку, бросил: – Антонина Алексеевна, ваш босс просто душка.
– Если бы было иначе, мне бы здесь нечего было делать, – бросила она и тут же была вынуждена прихватить с аппарата трубку: кто-то беспокоил приемную начальника ГУВД по городскому.
– Заряди за этим трюкачом пару ребят из своих, – сказал, подумав, Чубасов. Покусав дужку очков, он бросил их на стопку свежих газет. – И найди Гринева со Стоцким. Пусть зайдут сначала к тебе. Чувствую, что этот малый еще много дел нам наделает. Проинструктируй капитанов, о чем можно болтать, а о чем нет. Криминала никакого, а эти, с Дмитровки, представят все в своем свете.
– Уже, – молвил Шульгин.
– И пусть кто-нибудь съездит в казино. Если там хоть одна рожа вспомнит, что видела Крыльникова, то жить этому игорному заведению еще ровно два дня! Устройте там санитарный день, чтобы не было ни одного посетителя, пусть распихают персонал в отгулы!
– Уже.
Чубасов посмотрел на заместителя глазами, полными сарказма.
– С тобой приятно работать, Шульгин, – развернувшись к окну, он похлопал ладонями по столу. – Ерунда какая-то получается. Вроде за реноме ГУВД радеем, а получается, что уводим следствие от истины. Хотя в чем она заключается? Крыльникова явно не за четыре миллиона убили. За «Олимп» его убрали! За то, что накопал больше, чем следовало! Или ты иначе мыслишь?