Убийство в антракте
Шрифт:
— Ты хочешь выкрасть ребенка?
— Собственного. И не у чужих — тетка у меня славная, только чересчур правильная. Если за пацаном какое-нибудь начальство приедет, не сможет отказать.
— Я не понимаю одного: почему когда... ну, все это случилось, почему родители Нины...
— Не взяли Алешку? Тебе кажется, так было бы лучше?
— Ну что ты чушь городишь? Мы же договорились, что Алешка будет жить со мной, пока ты... пока ты в розыске. Мои не будут возражать. Папе все равно — лишь бы его не трогали, а маму я уговорю. Все
— Приехали. Я пошел. Через три минуты страхуй внизу.
Подтянуться и оказаться на балконе второго этажа Кронову оказалось легче, чем преодолеть испуг тетки, которая за последнее время постарела лет на десять, и ее колебания и нерешительность.
— Успокойся, тетя, давай поцелуемся. Ведь ты же не веришь, что я виноват?
Вот уж кто действительно ни о чем не думал, так это Алешка. Трехлетний белобрысый карапуз, растопырив ручонки и хохоча во весь голос, бросился к отцу, обхватил его за шею, повторяя: «Папа, папа приехал!»
— Тише, сынок. Мы с тобой теперь будем вместе долго-долго, всегда. Перестань плакать, тетя. У нас времени в обрез. Алешка поживет у Оли, все будет нормально.
— Сашенька, сынок! Они мне сказали, чтобы я, если только ты объявишься, сразу же позвонила. Я подписку дала. Может, от греха подальше, оставишь Алешку?
— Потому и забираю, чтоб от греха подальше. Мы им просто так не дадимся, подавятся. Небось уже подселили кого-нибудь поблизости — присматривать.
— Как будто нет. Может, на первом этаже?
— Вряд ли. Скорее рядом. Или телекамеру воткнули, чтоб людей от работы не отрывать. Чтоб тебя не тронули, через пару часов звони им, мы уже далеко будем. Все, пора. Хочешь Алешка через балкон?
— Хочу через балкон! — взвизгнул малыш, обнимая ногу отца — такого надежного, большого и, как казалось Алешке, самого сильного в мире.
— Если спросят, куда увез пацана, скажи, ничего не знаешь, ничего не слышала, я, де, ни перед кем не отчитываюсь. Они, конечно, вычислят, где он, да только тогда это уже не страшно.
— Папа, папа! Мы уже идем? А маминого мишку взять?
— Где там твой мишка? Ладно, давай свою лапу, давай и мишку!
Когда выбирались обратно, тишину вдруг нарушил негромкий изумленный вскрик:
— Вор, вор! Гляди — лезет!
Оглядываться не стоило. Кронов перестал выжимать педаль газа до предела, лишь миновав с десяток переулков. Следовало помнить и о ГАИ.
Малыш в восхищении не отрывался от окна и вертелся юлой на заднем сиденьи. Кронов не сводил глаз с дороги и зеркал заднего обзора. Однако ничего подозрительного как-будто не было. Только в центральном зеркале — два родных лица. Все так же липнет к стеклу Алешка, рассеянно крутит лапу плюшевого зверя Ольга...
— Ой, папа, у мишки лапа оторвалась!
С изумлением смотрел на пострадавшего плюшевого приятеля Алешка, словно раздумывая, стоит ли поднимать рев.
Кронов переключил скорость, в разболтанной коробке хрустнуло.
— Саша, это кассета, — на удивление ровным голосом сказала Ольга.
Кронов сбросил газ, опустил руку и подобрал кассету с коврика. Помедлил и сказал:
— Ну вот. История близится к завершению. Сейчас приедем — послушаем.
— Нет, не хочу я этого слушать. Ты ведь и сам говорил: есть вещи, которых лучше не знать. И не при ребенке. Тут нужно посоветоваться и все обдумать. Я знаю человека, который может помочь... — Ольга задумалась. — И, пожалуй, захочет...
Этот человек внимательно и не торопя выслушал по телефону дочь старого друга. В его вопросах проглядывала заинтересованность, но чувствовалась и осторожность.
— Она у тебя, Оля?.. Ну да, она самая. Вы ее не слушали? Давай-ка сейчас же ко мне, мы и так наговорили лишнего. Все, не теряйте времени. Жду. Быстрее, пока фарватер не перекрыт.
Машину Александр остановил подальше от входа в офис Ветлугина. Оле придется пройтись, но она и не возражала.
— Будь осторожна, — напутствовал Кронов, приобняв Алешку. — Другого щита, кроме Ветлугина и этой кассеты, у нас нет. Все, вперед. Мы объедем квартал и остановимся за углом у входа. Не забудь ничего.
— Уж не сомневайся.
Легкой, стремительной и, как всегда, изящной походкой девушка свернула за угол. Оставленные ею «жигули» самой первой и самой примелькавшейся модели не спеша обогнули квартал и припарковались напротив входа в особняк, к которому как раз приближалась Оля.
Глаза водителя темно-зеленой «девятки», припаркованной буквально к дверям офиса демократической партии, неотрывно следили за миниатюрным свертком в руках у Оли. Поравнявшись с этой машиной, девушка услышала нечто, явно ее заинтересовавшее. Иначе не приблизилась бы на опасное расстояние. Что было сказано, с противоположной стороны улицы Кронов, конечно, не слышал. Зато видел, как с профессиональной четкостью и аккуратностью Олю втиснули в «девятку», которая тут же рванула с места. Дверца захлопывалась уже на полном ходу, а за стеклом мелькнуло напряженное и до крайности знакомое лицо. То был Владимир Евгеньевич Гусь.
Ничего не оставалось, как последовать за ними на максимально допустимой скорости.
Коттедж Гуся на окружной дороге был известен немногим. Привозил некогда и Александр шефу на дом всякую всячину. Правда, дальше прихожей его не пускали. Владимир Евгеньевич в принципе был радушен и гостеприимен, и это тогда показалось Кронову странным. Видимо, стремление оградить дом от посторонних взглядов преобладало.
Сейчас Гусь вез домой очень важную вещь. Вез для того, чтобы ее уничтожить. Вел машину он, как и все, что делал, быстро и профессионально. При этом пытался поддерживать светскую беседу.