Убийство в антракте
Шрифт:
Говорить было не о чем.
— Я вам советую, мистер Кранов, уходить без шума. До свиданья. Нет, прощайте, как у вас говорится.
Спринтерским рывком Кронов выскочил на улицу. На ходу казалось: в людском муравейнике мелькают какие-то люди в штатском, но с особой выправкой.
«Форда» на стоянке не было, и Александр решил не рисковать. Без труда удалось смешаться с толпой, на ходу отклеивая второй бакенбард.
Удача улыбнулась — подвернулось свободное такси. За четвертной шофер согласился подбросить до станции метро.
Теперь уж подземка несла Кронова в известном ему
Поселок был населен большей частью бывшими «слугами народа», здесь царили спокойствие и тишина. Здешние обитатели не любили привлекать к себе внимание, если же их имена и мелькали в прессе, то исключительно в связи со всенародными свершениями.
Сторожей — двуногих и четвероногих — Кронов не боялся. У вечно занятого Гудина-старшего руки не доходили до дачи. Заказанный Олей дубликат ключей подошел безупречно.
Тем временем в городе кольцо сжималось все туже. После сумбурного рассказа Друмеко о переполохе в «Регионе» Оля осталась в одиночестве — отец и мать отбыли в официальную поездку.
Гости явились неожиданно. Мелодичный звонок прозвучал, как сигнал тревоги. Проведя сутки наедине с собой, истерзанная неотвязными мыслями девушка опрометью бросилась к дверям.
У порога стояли двое мужчин со спокойными, невыразительными, как бы стертыми лицами. Оба среднего роста, они и одеты были соответственно: в скромные, но солидные серо-стальные костюмы, белоснежные рубашки со строгими узкими галстуками. Глаза смотрели благожелательно, но твердо.
— Ольга Михайловна? Позвольте войти. Мы из милиции, и я думаю, не в ваших интересах продолжать разговор на пороге.
Предъявленное удостоверение Ольга не стала изучать. Попросту отвела руку с красной книжечкой.
— Проходите, прошу... Сюда, в гостиную.
Младший, светловолосый, с бугрящимися под пиджаком мускулами, отказался сесть и, встав у окна, принялся изучать пейзаж, открывающийся с одиннадцатого этажа. Старший занял предложенное кресло, заметив:
— Хороший у вас дом. И вахтер службу несет исправно. Кому попало сюда не проникнуть.
— Вас ведь это не касается.
— Верно, Ольга Михайловна. Еще раз представлюсь: майор уголовного розыска Баранов.
— Вы случайно не к отцу?
— Мы в курсе, где он находится. Встречи с избирателями и тому подобное. Строить вам ловушки и темнить не стану, вы — девушка умная. И повторяю: прежде всего я хочу избежать огласки, поберечь Михаила Степановича.
— Чего вы хотите? Нельзя ли поконкретнее?
— По пунктам? Пожалуйста. Нам нужен Кронов. Для него сейчас было бы очень полезно как можно скорее отыскаться. Самому, чтобы избежать опасных последствий. Боюсь, Ольга, вы не вполне себе представляете, в какую историю попали. Вы позволите? — майор снял плоскую трубку, пробежал пальцами по кнопкам. — Товарищ прокурор? Баранов говорит. Решился вопрос с санкцией? Депутатская неприкосновенность?.. В нашем случае это не проблема. Подобная история может разрушить любую репутацию... Понятых подобрать не болтливых? Да кто сейчас не болтлив. Время гласности. Только
— Нет, благодарю. Поступайте, как знаете. Только отец здесь при чем?
В глазах майора отразилось сочувствие.
— Хорошо, я перезвоню попозже. Может и обойдемся. Да, постараюсь, — и, уже кладя трубку, снова обратился к Оле: — Скажу честно, если бы не ваш отец, не мое личное уважение к нему, дорого бы вам обошлись игрушки с уголовщиной. Вы и по сей день считаете, что Кронов не мог убить жену из ревности или иных побуждений?
— Бывшую жену. Они почти год назад развелись. И к кому конкретно он мог ее ревновать, вы же знаете род ее занятий?
— Верно, Ольга, не в ревности дело. Кронов мог бы и рассказать вам, если бы хотел.
— Каким же это образом?
— Послушайте, Оля, мы ведь не ведем протокола. С майором Строкачом вы уже...
— Да, знакома. Этот человек — девушка прищелкнула пальцами, замолчала.
— Не можете подобрать слово? Да, Строкач, хоть и выглядит поласковее, но после общения с ним у вас сейчас заднего хода уже не было бы. На вашем месте я бы крепко поразмыслил. От вас зависит жизнь семьи. Не сомневаюсь, что не вы сидели за рулем машины, увозившей Кронова от больничной ограды, но есть и такие преступления, как подстрекательство, подготовка побега. Проституция, наконец. Ведь верно, Ольга Михайловна?
— Хватит меня обрабатывать. Все ясно. Не за этим же вы пришли? Что вам нужно?
— То, что для вас не представляет ценности, а кроме того, может погубить.
— Не понимаю. Собираетесь что-то искать — ищите. Только если можно, без особого разгрома. Родители прилетают завтра, мне надо успеть убрать.
— Послезавтра, Ольга Михайловна. Успеете. Все будет аккуратно и быстро. А еще лучше, если бы вы нам добровольно выдали оставленные Кроновым вещи. Хотя бы один предмет, пусть самый незначительный. И хорошо если бы эта вещь имела отношение к его бывшей жене. Ведь вы были знакомы, не так ли?
— Виделись три-четыре раза, и то мельком. Саша ее зачем-то в ЗАГС позвал, когда мы заявление подавали. Странная затея. Она мне не нравилась, хотя, судя по рассказам, человеком была неплохим. Когда я увидела ее впервые, поразилась — какая-то вся издерганная, острая. Хотя это ее не портило: романтические круги под глазами, напряженность сжатой пружины... Как дикая кошка перед прыжком, который кому-то будет стоить жизни.
— Сильная характеристика. Я благодарен вам, однако все равно вынужден... Конечно, если вы настаиваете, оформим все с соблюдением формальностей...
— Ищите, ради Бога!
Через три часа Оля Гудина стояла у дверей квартиры Друмеко, безрезультатно раз за разом нажимая кнопку звонка. Из-за двери не доносилось ни звука, но, зная о ее полной звуконепроницаемости, девушка была уверена, что звонок внутри просто беснуется. Перед этим она с полчаса набирала номер телефона Евгения Павловича, однако квартира отвечала молчанием.
Пришлось уходить ни с чем. Домой не хотелось вовсе, комнаты, казалось, все еще хранили чужие запахи и следы прикосновений посторонних.